Русские беседы: лица и ситуации

Главное внимание уделяется образованию консервативных политических объединений, предсказуемым образом центрированных на эпохе первой русской революции, практикам думской работы и политической активности за пределами Думы (особенно консерваторов и правых, действовавших в реформированном Государственном Совете), качественным переменам, происходившим в политической жизни страны в годы Первой мировой войны, и позициям, занятым консерваторами в ходе революции 1917 г. Именно 1917 год оказывается не только важнейшим водоразделом, но и основной смысловой точкой, задающей интерес к политическим консерваторам и их предшествующей деятельности, которая интерпретируется в свете последующей революции: как бесплодная, как провоцирующая катастрофу или как нереализовавшаяся альтернатива, неиспользованный шанс Российской империи. Названная тенденция дала импульс исследованиям, развернувшимся в отечественной историографии с 1960-х годов. Смена акцентов и доступность новых тем с конца 1980-х гг. пришлись на хорошо подготовленную научную почву (достаточно вспомнить работы П. А. Зайончковского, А. Я. Авреха, Р. Ш. Ганелина, Ю. Б. Соловьева и др.[538]).

В качестве второй тенденции, на наш взгляд, можно обозначить интерес к интеллектуальной истории русского консерватизма со значительно более широким хронологическим охватом. Если изучение политической истории сосредоточивалось преимущественно на 1890-х–1910-х гг., то исследования по интеллектуальной истории русского консерватизма куда менее хронологически фокусированы. У них несколько временных «точек центрирования»: от 1810-х гг. до различных изводов «советского консерватизма». Первенство в исследованиях принадлежало зачастую филологам – в силу непрерывающейся традиции не самостоятельного или со смещенным фокусом изучения этих направлений мысли, но устойчиво продолжающегося по связности с иными изучаемыми персонажами и явлениями (так, например, многолетняя работа над полным собранием сочинений Ф. М. Достоевского породила сборник «Достоевский. Материалы и исследования», статьи которого освещали многочисленные аспекты консервативной мысли той эпохи; подобные сюжеты оказывались частично легитимированы и при изучении Н. В. Гоголя, В. Г. Белинского, А. И. Герцена и т. п.

А. В. Репников – руководитель и координатор целого ряда исследовательских и публикаторских проектов (к их числу принадлежат упомянутая ранее энциклопедия «Русский консерватизм середины XVIII – начала XX века»[539] и 2-й том сериального издания «Первая мировая война в оценке современников»[540], включающий материалы, посвященные отношению правых и националистов к Первой мировой). Тем больший интерес вызывает его новая книга, достаточно полно отражающая суть одного из направлений исследований истории русского консерватизма.

Эта книга – не оригинальное исследование. Фактически – это дополненное издание работы автора «Консервативные концепции переустройства России»[541], в свою очередь являющейся переработкой его предшествующих монографий[542]. Как и в предыдущем издании, текст разделен на шесть глав, которые подверглись, как и книга в целом, некоторому переименованию, не всегда, впрочем, удачному. Так, III глава, ранее называвшаяся «Представления консерваторов о месте Российской империи в мировом пространстве», озаглавлена «Геополитические представления русских консерваторов». При этом предмет обсуждения и представленные позиции остались в основном теми же, во многом будучи вопросами внешней политики, отнюдь не обязательно включающими именно геополитическое (в любом из основных изводов понимания данного понятия) измерение. Что важнее, собственно геополитические рассуждения остались никак не акцентированы среди множества иных обсуждаемых внешнеполитических проблем. IV глава теперь называется «Конфессиональный и национальный вопрос: пути решения» – изменения здесь касаются появления «путей решения» и несколько странной замены «вопросов» единственным числом.