Русские беседы: уходящая натура

Издание, подготовленное Е.Ю. Литвин, содержит письма М.О. Гершензона шестнадцати корреспондентам, в частности В.Я. Брюсову, Н.О. Лернеру, В.А. Маклакову, М.В. Сабашникову, П.Е. Щеголеву, причем за исключением писем к брату, А.О. Гершензону, и к Е.Н. Орловой, в книгу вошли и ответные письма, что дает возможность услышать оба голоса в разговоре. Сами письма распределены по разделам, по каждому из адресатов, выстроенных в алфавитном порядке, тогда как внутри разделов – по хронологии, насколько ее удалось восстановить: отметим соразмерность этого решения, поскольку книга дает нам лишь некоторые из писем Гершензона, к тому же в ряде случаев опубликованы далеко не все из известных писем автора[58], перед нами часть, принципиально не претендующая на полноту (иллюзию которой создает «полное собрание»), обусловленную мерой сохранности – фрагмент, представленный в качестве самого себя.

Надобно сказать, что мало кому из авторов этого времени, обильного на письма, столь подходит издание переписки, ведь сам Гершензон был великим любителем эпистолярии прошедшего века, внимательным читателем, собирателем и публикатором писем и дневников, а его лучшие исторические работы, такие как «Жизнь В.С. Печерина» и «Грибоедовская Москва», не только написаны в первую очередь на эпистолярном материале, но и являют один из лучших образчиков литературной работы с ним.

Письма дают доступ к чрезвычайно насыщенной и напряженной жизни Гершензона – напряженной не только интеллектуально, но и сугубо житейски. Как вспоминал его шурин, известный пианист А. Гольденвейзер, «семейная атмосфера жизни сестры, особенно принимая во внимание постоянные материальные трудности ввиду неопределенности заработка Михаила Осиповича, была очень тяжелая, напряженная» (Гольденвейзер, 2000: 9). На протяжении всей своей жизни ему не просто приходилось трудиться для заработка (обстоятельство, не особенно удивительное для нас сегодняшних, но отнюдь не само собой разумеющееся для интеллектуальной атмосферы XIX столетия, предполагавшей в качестве нормативного идеала для такого рода занятий обладание обеспеченным досугом), но и согласовывать свои исследовательские интересы с тем, на что существовал запрос у публики. Путь к академической карьере (Гершензон был учеником П.В. Виноградова, первоначально профессионально интересуясь историей Древней Греции и опубликовав две, не лишенных для своего времени ценности, работы в этой области) был закрыт его вероисповеданием – обстоятельство, весьма характерное для всего духовного облика Гершензона. Сам он отнюдь не являлся ортодоксальным иудеем, однако при этом считал неприемлемым переменить веру из каких-либо прагматических соображений – креститься, не уверовав, значило в его глазах лицемерить, исповедовать публично то, во что сам веры не имеешь. Данное понимание вещей не только закрыло Гершензону путь к продолжению академического образования, но и надолго осложнило его личную жизнь, поскольку Мария Гольденвейзер, с которой он сошелся в 1902 г., происходила из православной семьи, так что повенчаться они смогли уже много лет прожив вместе и родив трех детей (из которых выжили двое, сын и дочь, – Сергей и Наталья), лишь после выхода законодательного позволения выхода из православия, так что Мария Борисовна смогла перейти в лютеранство и выйти за Гершензона, поскольку лютеранам дозволялись браки с иудеями (отметим попутно своеобразие принципов Михаила Осиповича: для себя он считал невозможным переменить веру, но для жены – вполне допустимым, хотя по воспоминаниям дочери, мать сохраняла привязанность к православию, ходила на церковные службы и не воспринимала лютеранство как свою веру, для нее это была юридическая необходимость, открывавшая сыну путь в гимназию).