Русские богатыри

И действительно, фигурки внизу пришли в движение и стали приближаться. Стрелы густо падали на разделявшие бойцов преграды. Уже слышался звон мечей и копий. Дело дошло до рукопашной.

Нападающих сразу же постигла неудача.

Другие плюнули бы на все и ушли, но татары ещё несколько раз пытались взять штурмом киевский лагерь, и каждый раз их ожидала неудача. Под опытным руководством бывалых воевод лагерь удалось отстоять. Монгольские военачальники: Черкан и Тешкан, оба в расцвете сил, оба — кровь с молоком, лично водили своих людей в атаку. Но и это не помогло.

Вслед отступающим монголам с холма нёсся оглушительный гогот:

— А побили мы их, чертей!

Накопившееся нервное напряжение нашло выход. Оказалось, что этих страшных кривоногих бесов, растоптавших лучшие русские полки, можно бить. И бить крепко.

Сбивчивы и противоречивы были мысли Мстислава Старого в эту минуту. Он озирал с высоты холма поле победной для него схватки, но даже сейчас его не оставляло чувство надвигающейся катастрофы. Точнее сказать, оно захватывало его. Сейчас им удалось удержаться и скинуть врага, а что будет дальше?

На холме лежали трупы врагов, а в степи у его подножия горели костры, их было очень много, так много, что горизонт светился, будто только что зашло солнце. В пламени костров суетились маленькие темные фигурки, слышались чужие гортанные крики…

Уходить обратно в степи монголы явно не собирались. Они были настойчивы и упрямы.

Началась осада. Как назло, в эту пору стояла жара. Солнце плавилось, истекало жаром почти над самой головой. И не было от него укрытия. Только текли, истончаясь, высокие призрачные облака, да коршуны, недвижно распластав крылья, парили в вышине.

Дело принимало дурной оборот. Перспективы радости не представляли. Пробиться без боя монголы не давали, а потому выход из лагеря даже всем войском грозил большими неприятностями. На что способен враг, в русском стане уже хорошо себе представляли. Но оставаться долго на вершине этого холма тоже не представлялось возможным. Жару ещё можно было перетерпеть, а вот отсутствие воды — нет. Даже когда ставили лагерь, никому не могло прийти в голову, что они окажутся в длительной осаде и без всякой возможности добраться до реки, которая протекала поблизости. А сейчас близок локоток, да не укусишь!

Палит. Губы запеклись. Едкий пот заливал глаза, щекотно тёк по спине. «Водицы бы испить. Студёной, — подумал Попович, отирая тыльной стороной ладони горячий пот с лица. — Полжизни отдал бы за глоток грозовой воды».

Заняться было нечем, и все, за исключением часовых, точили оружие и чинили доспехи, готовясь к новой встрече с врагом. Только мокрые физиономии блестели на солнце.

Войско впало в уныние и начало терять надежду: вылазки ни к чему не приводили, а еда становилась все хуже и хуже. Но самое главное, кончалась вода. Надежда только на то, что монголам надоест эта бесконечная и бестолковая осада раньше.

И вот, когда стало уже совсем невмоготу, на склоне холма показался всего один человек, он неторопливо поднимался в гору, активно размахивая белой тряпкой, которую держал высоко над головой. Парламентёр. Дождались. Раз враг идёт на переговоры, значит, есть шанс договориться. С этого все всегда и начинается! С примирения.

Однако жизнь устроена так, что к каждой ложке мёда неизменно добавляется бочка дёгтя, даже если в ней совсем не нуждаются.

Парламентёр был выбран Субудаем из славян, это был вождь бродников, что воевали на монгольской стороне, и звали его Плоскиня.

Встав перед киевским князем, как лист перед травой, он откашлялся, напуская на себя важность. Плоскиня принадлежал к числу тех людей, которые производят впечатление абсолютной лживости ещё до того, как они откроют свой рот. Договариваться с ним о чём-то имело смысл только в случае крайней необходимости. Такие продадут за полцены, и сделают это весьма охотно.

— Уж прости ты, не гневайся, князь, что пришёл незваным. Принёс я тебе предложение от великого полководца Субудая о мирном соглашении.

— Кто будешь-то? Как звать-то тебя? — спросил Мстислав Старый, снимая с пальца золотой княжеский перстень и с любопытством поглядывая на запыленное дорогое платье пришельца. Кожаный пояс с чеканными узорами из серебра красиво стягивал его стан.

— Да ты не из простых, видно? Боярин, чай? — продолжил допрос князь, хотя больше всего в этот момент ему хотелось стащить с себя горячие сапоги, переменить сорочку.

— Я предводитель бродников, зовут меня Плоскиней. От кого я пришёл, я уже сказал. Предлагает вам хан беспрепятственный проход в родной Киев при одном лишь условии. А условие это таково: должны вы спуститься с этого холма, оставив там всё оружие и, само собой разумеется, весь обоз.

По идее, ответ киевского князя должен был быть лишь один: «Как смеешь ты своим нечистым рылом…» и далее импровизация по тексту, но подстраиваясь под ситуацию, Мстислав Старый решил себя перебороть и выслушать, что ещё скажет бродник.

Плоскиня же смолк, ожидая ответа, которого не последовало. Тогда бродник продолжил говорить, выкладывая разом все: