Русские были и небылицы

Когда Стенька Разин ночью напал на Симбирск, страшно стал стрелять и старался зажечь город, тогдашний воевода послал просить духовенство выйти на Венец-гору со стороны Волги, около собора. Вышел протоиерей со всем духовенством под самые выстрелы; начался молебен о спасении града от врагов, и когда дьякон читал Евангелие, вдруг ударила пуля в самую середину серебряного креста, который держал в руках священник. С этого времени враги точно ошалели, струсили, бросились к берегу Волги и стали садиться в суда. Таким образом Симбирск был спасен.

(Н. Аристов)

Под Василем напали стрельцы на удалых молодцов Стеньки Разина. При шайке был сам атаман с есаулом. Вот начали они биться, и не берут разбойников ни железо, ни пули, потому что они все заговорены. Один сержант и догадайся: зарядил пищаль крестом (с шеи снял) да в есаула выпалил. Тот, как сноп, свалился. Стенька видит, что делать нечего, крикнул ребятам:

– Вода! (Спасайся, значит.)

Подбежали к Волге, сели на кошму и уплыли, а есаулово тело тут на берегу бросили, и три месяца его земля не брала, ни зверь не трогал, ни птица. Вот раз кто-то из прихожих мужиков подошел да и говорит:

– Собаке, – говорит, – собачья и смерть!

Как только эти слова сказал, мертвый есаул вскочил на ноги и убежал бог весть куда.

(Д. Садовников)

Стенька начальству раз сам дался, руки протянул, и заковали его в железо. После положили и начали пытать: и иголками кололи, и кошками били, – ничего не берет. Стенька знай себе только хохочет. Вот выискался один знающий человек и говорит:

– Да вы чего бьете-то? Ведь вы не Стеньку бьете, и не он у вас в кандалах, а чурбан. Он вам глаза отвел да и хохочет.

Сказал этот человек такое слово: глядит начальство, а и в самом деле не Стенька лежит, а чурбан. Ну, после Стенька уже не мог вырваться; положили его при том человеке, стали бить – пробрали. А то бы он вовсе глаза отвел.

(Д. Садовников)

Стенька прежде был умоленный, а теперь его двенадцать раз в год проклинают. Он одних церквей двенадцать штук построил, а потом, значит, своих стал обижать, – за это его и прокляли.

(Д. Садовников)

Марина-безбожница и Стенька Разин

В Орловском кусте обитала атаманша Марина-безбожница, а в Чукалах – Стенька Разин. Местности эти в то время были покрыты непроходимым лесом. Марина со Стенькой вели знакомство, и вот, когда Марина вздумает со Стенькой повидаться, то кинет в стан к нему, верст за шесть, косырь, а он ей отвечает: иду-де, и кинет к ней топор. Марина эта была у него первой наложницей, а прочих – до пятисот, и триста жен.

И не могли Стеньку поймать. Поймают, посадят в острог, а он попросит в ковшичке водицы испить, начертит угольком лодку, выльет воду – и поминай как звали! Однако товарищей его всех переловили и разогнали, а он сам ушел и спрятался на берегу между Окой и Волгой, и до сих пор там живет: весь оброс мхом. Не умирает же он оттого, что его мать-земля не принимает.

И оставил этот разбойник клад, под корнями шести берез зарыл его. А узнали про это вот как: сидел один мужичок в остроге вместе с товарищем разбойника. Вот тот и говорил ему:

– Послушай, брат, в таком-то месте лежит клад, мы зарыли его под корнями шести берез, рой его в такое-то время.

Стало быть, уж он не чаял, что его выпустят на белый свет, а может быть, раскаялся и дал зарок.

Вышел этот мужик из острога, пошел на указанное место, а березы уж срубили и корней не видать; рассказал он про это всему селу: поделали щупы, однако клада не нашли; а клад-то, говорят, все золото да серебро, целые бочки.

(«Живая старина»)

Бугры Стеньки Разина

В Царицынском уезде, недалеко от Песковатки, курган небольшой стоит. В нем, говорит народ, положен заколдованный клад – целое судно, полное серебра и золота. Стенька в полую воду завел его на это место. Когда вода сбыла, – обсохло судно, он курган над ним и наметал, а для приметы наверху яблоневую палку посадил. Не простой человек посадил ее: стала палка расти. Выросла палка в большое дерево, и яблоки с него были, сказывают, только бессеменные. Все доподлинно знали, что в кургане клад лежит, да рыть было страшно, – клад не простой был положен, из-за кургана каждый раз кто-то выскакивал страшный-престрашный. Нечистые стерегли Стенькино добро.

Есть еще на Волге Настина гора. Не клад в ней схоронен, а Стенькина полюбовница; сам он в одно время жил здесь, и Настасья при нем жила. Берег атаман Настасью пуще глаза, да не уберег от смерти. Умерла девка. Зарыл ее Стенька на бугре и закручинился: не знает, чем место заметить, чем помянуть. А с бугра все видно: и обозы, и степи, и суда на реке. Вот видит Стенька: едут три воза со стеклами.

– Стой! Опрастывай! Тащи наверх!

В степи взять больше было нечего; на Волге, как на грех, тоже не видать ничего, – высыпал на бугор кучу битого стекла, тем место и заметил, а возчикам на память отвалил не одну меру серебра да по разным дорогам их отпустил. Вот какой был Стенька! Битого стекла и сейчас там много находят.