Русские и пруссаки. История Семилетней войны

«Как не бывает столь неприступного города, куда нельзя было бы ввести мула, груженного золотом, так же и во всякой армии всегда найдется подлая и продажная душа. При наступившем кризисе было весьма важно иметь сведения из надежного источника хотя бы о некоторых намерениях многочисленных наших неприятелей, и мы обратили внимание на г-на Тотлебена, как на такого человека, который способен принять подобное предложение и доставить нам верные известия. Мы не ошиблись в нашем суждении касательно его характера и получили от него все, что было нужно, но вследствие присущего ему легкомыслия и неосторожности, которые вовлекли его в это позорное дело, он раскрыл сам себя еще при самом начале кампании, когда таковые услуги могли бы быть наиболее полезны»[318].

Однако само это свидетельство Фридриха II вызвало у историков некоторые сомнения. Лишь последние публикации в «Politische Korrespondenz» (Bd. 19, 20), то есть уже после появления книги г-на Масловского, проливают яркий и уничтожающий свет на дело Тотлебена. Стало ясно, что Фридрих II в своих мемуарах ничего не преувеличил и все вполне согласуется с его самыми интимными и секретнейшими письмами, в том числе к любимому брату Генриху. 26 июня 1760 г. принц писал королю из Ландсберга: «Жид Сабатка уведомил меня, что будто бы некий русский офицер желает стать шпионом, ежели вы дадите ему билет как подполковнику и назначите пенсион при окончании войны». В ответ на это король прислал собственноручно подписанный бланк удостоверения[319]. Возможно, здесь речь идет не о Тотлебене, но вот другое, абсолютно неопровержимое свидетельство. В феврале 1761 г. Фридрих отвечает из Лейпцига генерал-губернатору Штеттина герцогу Брауншвейг-Бевернскому: «Вполне одобряю дело Тотлебена, однако надобна осторожность, дабы сей молодец не провел нас. Если он хочет денег, это хорошо. Сообщите, сколько именно»[320]. 8 апреля из Мейсена он пишет принцу Генриху: «Уведомляю вас, что сей жид исполнил свою комиссию, и я намерен дать Тотлебену денег, имея в виду: primo[321], интересы нашей страны при его передвижениях, чтобы избежать столь же варварского обращения и прежестокого опустошения, каковые были до сих пор; во-вторых, получение секретных сведений касательно истинных намерений русских, их планов начала кампании, первых операций и передвижений в иных местах. В соответствии с таковым моим решением ему никак не следует проситься в отставку, поелику в сем случае нам от него не будет никакой пользы, а у русских всегда найдется другой человек для командования войсками с не меньшим, чем у него, умением. Ежели Тотлебен согласен на вышеозначенные условия, то я готов обещать ему, что после заключения мира он сможет безбоязненно пребывать в моих владениях, ничего не опасаясь. — Соблаговолите передать сие через упомянутого жида»[322].