Читаем Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР полностью

Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР

– Занимайтесь своим бизнесом в России, – сказал он.

Я очень часто посещал посольство для получения визы, но это был первый раз, когда я увидел консула.

Я немного нервничал, собираясь в Россию, но выбора не было. Моя семья и бизнес были там. Я ожидал, что со мной будут беседовать и что я, вероятно, буду задержан. Так что на следующий день, когда был на пути в Москву, я не знал, не придётся ли мне провести ночь или больше в Лефортовской тюрьме, которая была домом для американского шпиона Эдмонда Поупа¹⁴². На паспортном контроле служащая попросила меня следовать за ней. «Подождите здесь», – сказала она, когда прошла в маленький офис. Я послал текстовое сообщение своему брату: «задержан на паспортном контроле».

Мы договорились, что я буду посылать сообщения на каждом этапе поездки, пока я не прибуду домой, чтобы предотвратить случай исчезновения, подобный тому, что произошёл в США. Чтобы моя семья знала, по меньшей мере, в каком пункте я исчез, и могла отслеживать мои перемещения от этого пункта.

Дверь была приоткрыта, и я прислушивался к словам говорившей.

– Он выехал 26 апреля, – услышал я её речь. – Другого штампа нет, – пауза, пока она слушала собеседника на другом конце линии. – Я подожду, – сказала она, кладя телефонную трубку.

Примерно через десять минут телефон зазвонил опять, и я услышал шелест страниц паспорта, как будто она что-то искала.

– Нет, – сказала она, кладя телефонную трубку.

Через пятнадцать минут телефон снова зазвонил. Дверь закрылась. Так что я не мог больше ничего услышать.

– Всё ещё задерживаюсь на паспортном контроле, – послал я текстовое сообщение своему брату.

Через тридцать минут или около того она вышла.

– Пользуйтесь своим пребыванием в России, – сказала она, вручая мне мой паспорт.

– Была какая-то проблема? – спросил я с невинным видом.

– Нет. Только рутинные проверки, – сказала она мне.

Российские власти никогда не просили меня объяснить, что произошло со мной в Америке – ни тогда, ни по сей день.

* * *

Мой отец не встречался ни с Ашлинг, ни с Брайаном. Когда они были маленькими, казалось, что будет слишком утомительным для них: перелёт в Лондон, затем многочасовое ожидание перелёта в Шаннон и двухчасовая поездка в Голуэй. Теперь времени не было совсем, и в тот критический момент в России приняли закон о том, что дети могут выезжать из страны только со своей матерью¹⁴³. Это создавало дополнительные трудности. Моя жена могла выезжать в Киргизию, потому что закончился срок действия её заграничного паспорта, и пройдут, по меньшей мере, недели, прежде чем ей будет выдан новый паспорт. У нас был только один возможный вариант: поехать в Киргизию, пользуясь её российским паспортом, а затем в Ирландию по нашим ирландским паспортам.

Я решил поехать в Ирландию только с Ашлинг. Для четырёхлетнего Брайана это было бы слишком утомительно. Так что мы поехали в Бишкек, затем самолётом авиакомпании «Бритиш Эйруэйс» в Баку и далее до Лондона, затем в Шаннон и, наконец, в Голуэй – путешествие длиной в двадцать семь часов. В течение тех нескольких дней, когда были там, мой отец чувствовал себя достаточно хорошо, так что мы организовали торжественную встречу всей семьи. Там произносились речи и снимались фотографии. Это был последний семейный обед с Патриархом.

В течение нескольких дней его здоровье ухудшилось. Мы разделили лето между собой так, чтобы каждый из нашей девятки выделил неделю на то, чтобы побыть с отцом. Я прилетел из Москвы в начале августа, чтобы провести время с ним. Он рассказывал об истории своей семьи, хотел позаботиться о том, чтобы я как можно больше узнал о наших корнях, какими мы были и откуда пришли, прежде чем он скончается. Он, как исследователь, больше всего гордился тем, что он воссоздал генеалогическое дерево семьи до Роберта Бойля, учёного, который открыл «Газовый закон Бойля»¹⁴⁴. Казалось, что он был в хорошем расположении духа, когда я сказал ему «good-bye» («прощай»). Через несколько дней позвонила сестра. «Он ушёл», – сказала она мне. Он умер у неё на руках за насколько минут до этих сказанных ею слов.

Похороны были грандиозным событием, так как он был шефом пожарных в Голуэе, и казалось, все знали его. Я часто ходил с ним на прогулку в Солтхилле, вдоль берега моря, и видел, как он приветствовал почти каждого, кто проходил мимо. Я, как его старший сын, произнёс прощальную речь в церкви. Его гроб перевозили на пожарной машине с лестницей, с эскортом из пожарных, идущих по обе стороны от нее, до кладбища в Рэхуне, где он был похоронен.