Русские исторические женщины

Народная поэзия передает это событие различно; но главным образом народное творчество останавливается на том образе события, что будто на пиру – на крестинах бояре порасхвастались кто славой, кто богатством и подвигами; выше всех оказался молодой князь Михайло Васильевич Скопин-Шуйский: – его и извели с помощью дочери Малюты Скуратова.

Вот как говорится об этом событии в наиболее обстоятельной песне:

У князя было у Владимира (!),
Было пированье почетное:
Ой крестили дитя княженецкое.
Ах, кто кум – тот был, кто кума была?
Ах, кум-от был князь Михайло Скопин,
Князь Михайло Скопин, сын Васильевич,
А кума-то была дочь Скурлатова.
Они пили, ели, прохлажалися,
Пивши, евши, похвалялися,
Выходили на крылечко на красное.
Уж как учали похвалу чинить князья, бояра:
Один скажет – у меня много чистого серебра,
Другой скажет – у меня больше красна золота.
Ах, что взговорит князь Михайло Скопин,
Михайло Скопин, сын Васильевич:
Еще что вы, братцы, похваляетесь?
Я скажу вам не в похвалу себе:
Я очистил царство московское,
Я вывел веру поганскую,
Я стал за веру христианскую.
То слово куме не показалося,
То крестовой не понравилось;
Наливала она чару водки крепкия,
Подносила куму крестовому;
Сам же он не пил, а ее почтил:
Ему мнилось, она выпила,
А она во рукав вылила;
Наливала еще куму крестовому:
Как выпил князь Михайло Скопин,
Трезвы ноги подломилися,
Белы руки опустилися.
Уж как брали его слуги верные,
Подхватили его под белы руки,
Повезли его домой к себе.
Как встречала его матушка:
Дитя мое, чадо милое,
Сколько ты по пирам не езжал,
А таков еще пьян не бывал…
Ах, ты гой еси, моя мать родная!
Сколько я по пирам не езжал,
А таков еще пьян не бывал:
Съела меня кума крестовая,
Дочь Малюты Скурлатова.

В других песнях говорится так о дочери Малюты в этом событии: собственно бояре подсыпали в питье отравы, а только поднесла чару дочь Малюты Скуратова:

Поддернули зелья лютого,
Подсыпали в стакан, в меды сладкие,
Подавали куме его крестовые,
Малютины дочи Скурлатовой.

Наконец, в одной песне Скопин-Шуйский догадывается об отраве и прямо укоряет в своей гибели «змею» подколодную – дочь Малютину:

Услышал во утробе неловко добре:
«А и ты села меня, кума крестовая,
Малютина дочь Скурлатова,
А зазнаючи мне с зельем стакан подала,
Съела ты меня, змея подколодная!»
– Голова с плеч покатилася.

Не добром кончила и сама отравительница. Когда поляки во время «лихолетья» овладели Москвой и почти всей Русской землей, они взяли в плен развенчанного царя Василия Шуйского, его братьев и жену князя Димитрия Шуйского, дочь Малюты Скуратова, ввезли их с римским триумфом в свой столицу, везли открыто, напоказ народу: в процессии московских великих пленников ехала и знаменитая дочь Малюты Скуратова.

Там пленников заточили в Гостынский замок. Там они все и перемерли от тоски: и царь Шуйский, и дочь Малюты Скуратова.

Только уже при царе Михаиле Федоровиче кости этих великих пленников, в том числе и кости дочери Малюты Скуратова были с царственными почестями перевезены на родину, в успокоенную Москву.

III. Ксения Годунова