Русские хроники 10 века

Вечером отвёл Позвизд душу на трапезе у великого князя, вкусил русской пищи. Каких только яств не приходилось вкушать во дворце басилевса, да соскучился по хлёбову на квасу с варёной говядиной, брюквой, морковкой, луком, по томлёной полбяной каше, чёрному ржаному хлебу, репе, квасу, что в самую жару, когда пот глаза ест, жажду утоляет. Великий киевский князь ласкосердием не страдал, но покушать всласть любил. Жареной кониной в походе не обходился. Уважал и кашу полбяную, мясо жареное и пряжёное, уху из курятины и потрошков, узвары и квасы разные. Потому княжеские кормильцы на стоянках, где жили более седмицы, на диво иноземцам, складывали русскую печь, в коей можно изготовить, что великокняжеской душе угодно.

В полдни пожаловали к великому князю архиереи, и царьградский, и корсунский. Накануне вечером великий князь и верхний воевода держали совет о Корсуне. Хитрый ромей повёл дело окольными путями. Напрямую потребовать вернуть город в обмен за сестру не мог, Владимир уговор выполнил, прислал дружину. Без той дружины неизвестно, как сложилась бы судьба у басилевсов. Роту дружина дала великому князю, не басилевсу. Отправь Василий войско на выручку Корсуню, дружина, верная роте, из союзника превратится в противника, причём противника сильного. Вернуть же Корсунь в лоно Империи Царьграду ой как хотелось. То и сыновец, и уй хорошо понимали. Понимали и другое: не удержать Киеву за собой Корсунь. Лакомым куском был город для окрестных народов. Вокруг степняки, аки волки алчные, рыщут, да и Царьград не смирится с такой потерей. Два-три лета пройдёт, поведут ромеи брань за возврат потерянного города. Не сами в открытую выступят, так наймут мадьяр, чёрных клобуков, булгар, печенегов, котору в городе устроят. У Киева же и без Корсуня забот хватает. Нет у Поднепровья надёжного заслона от степняков. Дороги весной подсохнут, и ждут русичи пожар, что Степь на Русскую землю насылает. Не выдержать Руси брани с печенегами и ромеями. Близок локоток, да не укусишь. Потому постановили – вернуть Корсунь Византии.

Речь царьградского архиерея состояла из сладкоречивых славословий. Кметы русской дружины, что пришла на помощь Царьграду, в брани стойки, искусны, храбры, врагу спину не кажут. Басилевс доволен дружиной. Далее архиерей перешёл к самому Владимиру. Князь – муж христолюбивый, милосердный, крестился сам, народ свой крестит, обращает в истинную веру. Деяния те похвальны. Завоевав город, великий князь жителям обид не чинил, в рабство не продавал, то любо басилевсам. Потому, видя в великом князе христолюбивого, милосердного мужа, братья-басилевсы отдают за него замуж свою возлюбленную сестру Анну и называют его своим братом.

Владимир ответно говорил похвальные слова братьям-басилевсам. Поведал о своём искреннем желании жить с Византией в мире и дружбе, все прежние обиды забыть и не поминать о них. Испытав терпение архиерея, перешёл к главному.

– Ведомо мне, как люба царевна Анна братьям. Передай басилевсам, честной отец, никто не причинит на Руси обид царевне, будут ей почёт и уважение. Хочу унять печаль братьев, передаю в вено за царевну город Корсунь со всеми пригородками, весями и землями.

2

Молодых венчали в церкви Петра и Павла. Таинство брака творил архиерей Михаил. Венцы над брачующимися держали верхний воевода и дворцовая жёнка. Добрыня попал, аки кур в ощип, и венец бросить нельзя, и стоять невмоготу, едва выдержал. После венчания Владимир показал ромеям, что есть русское великокняжье веселие, три дня поил корсунян. Вина в городе после известных событий не хватило, закупали в пригородках, ездили даже в Сурож. Отец Михаил отписывал в те дни константинопольскому самодержцу – вино льётся рекой, охлос на всех перекрёстках славит киевского князя. Объяви тот себя царём Таврики, охлос встанет за него горой.

Владимир был готов веселиться седмицу, но запротестовала молодая жена. Царице Анне пришлось не по нраву великокняжеское веселие. В Константинополе, когда приходилось круто, существование власти находилось под угрозой, охлосу раздавали бесплатно хлеб, вино и всячески ублажали. Но то было вызвано необходимостью. Беспричинно же поить вином охлос, последнего нищего царица считала вредным, таких привычек мужа не понимала и потому протестовала. Заодно с царицей выступил и несносный уй, потребовавший прекратить веселие и заняться державными делами, кои ждали в Киеве.

Но и после завершения веселия отъезд в Киев задержался, теперь уже по вине царицы. Анна не могла покинуть пределы Империи и отправиться в дикую страну, не помолившись в привычных церквах, не преклонив колена перед святыми иконами.