Русские хроники 10 века

В детской головёнке полученные сведения не укладывались в единое гармоничное целое. Потому Ставр оставлял на долю взрослых разбираться в хитросплетении существования небожителей. Детская голова воспринимала небесный мир как данность, как составную, не совсем понятную, но тем не менее реальную часть всего необъятного мира. Главное для мальчишки заключалось в ином. Новый год – весёлый праздник, как Купала. Мороз кусается, горят щёки, щиплет нос, уши, а всё равно – весело. Мать печёт сладкие медовые и творожные заедки. Из погреба достают мочёные яблоки, бруснику. Еды вдоволь, какой хочешь. Взрослые веселятся, поют песни, устраивают игрища. Парни и молодые мужики сходятся на поединки. Детвора крутится меж взрослыми. Гусельники поют былины про Садко, Марью Маревну, князя Славена. Старцы-кощунники поют жития богов. Слушать гусельников, конечно, веселей. Детвора катается на санках, сбившись стайками, ходит по соседским избам, славит Рода, Коляду. Гостям всюду рады, угощают сладкими заедками, квасом. Весело!

Помолившись, поговорив о божественном с сыном, Добрыга вернулся на требище, зашёл в ближнюю храмину. На этот раз Ставра позвал с собой.

Людей в помещении не было. В передней части находилась печь и невысокие деревянные кровати, покрытые сукмяницами. В храмине Ставр никогда не бывал, потому вертел головой во все стороны. Отец уверенно пересёк жилую половину и вошёл в большую горницу, где за небольшими столами сидели два волхва. Один читал свиток, другой писал. Столы стояли у стены, обращённой к требищу, у слюдяных оконцев. Остальные стены были заняты полками. На полках стояли плоские и глубокие чаши, испещрённые непонятными значками, лежали свитки. Две небольшие полки занимали дощечки, скреплённые ремнями в толстые пачки.

Взрослые с почтением приветствовали друг друга. Ставр, забыв о благопристойности, во все глаза глядел на незнакомые, таинственные предметы, с трудом подавляя нетерпеливое мальчишеское стремление потрогать, рассмотреть, повертеть в руках. Волхв, с которым разговаривал отец, встал со скамьи, взял с полки массивную чашу с загадочными значками, протянул юному гостю.

– Сядь на скамью, – велел тянувшему руки Ставру. – Чаша тяжёлая, уронишь.

– С этой чашей чудеса творят? – спросил Ставр прерывающимся от волнения голосом. Про себя подумал: эх, жаль, никто не видит его с такой чашей в руках!

– Нет, – волхв усмехнулся, потрепал мальчишку по волосам, задержал взгляд умных, добрых глаз. – У кудесников свои чаши, чарами зовутся. А на этих чашах резы нанесены. Все резы разные, особые. По ним мы узнаём, когда какого бога славить, когда тепло наступит, когда морозов ждать, когда дожди пойдут, когда сушь придёт. Ну, гляди, гляди, не урони только.

Волхв взял с полки свиток, развернул на столе и принялся толковать с Добрыгой. Волхв произносил непонятные слова на чужом языке, потом говорил с ковачем по-русски. Ставр понял лишь, что беседа шла об оцели. Внимание его занимали непонятные значки, начертанные на чаше: зубчики, косые кресты, одинарные и двойные, всевозможные линии – волнистые, прямые.

Беседа взрослых закончилась, но отец не поднимался, мучил десницей бороду.

– Скажи, Колот, что о христианской вере думаешь? Помаленьку-помаленьку, всё больше христиан на Руси становится. Уже и у нас на Славне поп Иакинф объявился. Избу нашёл, молятся там.

Волхв медлил отвечать. Непростой вопрос задал ковач. Можно и обругать попов, дескать, ложной вере людий учат, лживыми речами прельщают. Да брань-то пустому человеку горазда, хытрецу, что перед ним сидит, иное надобно. Хытрец мысль ждёт. Добрыга продолжал, то ли спрашивая, то ли рассуждая:

– Мы свою веру зовём руськой Правью, попы свою – правой греческой верой. У кого же правда? По нашей Прави жить надо в мире, в ладу, никого не обижать, не красть, не убивать, жить трудом своим. Все людие вольные, их такими Сварог сотворил. Земля, по коей твой плуг ли, топор прошёл – твоя, владей ею, трудись. Никто ту землю, на коей хлеб ростишь, не отымет, Правь не велит. Так не по Прави живём. Бояре вотчины огораживают. Богатеи резами, долгами вольных людий в закупы, в обельные холопы обращают. Разве то по Прави? А в греческой вере что про то сказано, коли попы её правой зовут?

Колот встал, взял с полки стопку листов, вложенных меж двух досок, обтянутых кожей.

– Вот. Сие наставления греческого бога-сына, именем Иисус Христос. Зовутся наставления – Новый Завет. Тут все его наставления и поучения. Сия книга писана греческими письменами, а есть писанные кириллицей. Кириллица се письмена, кои некий поп Кирилл измыслил, дабы славян христовой вере учить.

Колот сел, положил книгу на колени, откинул доску, перевернул листы. Добрыга, вытянув шею, глянул. Писано было по-гречески, с красными буквицами в начале некоторых строк. Ставр отставил чашу, подошёл сзади, затаив дыхание, смотрел через плечо волхва. Колот захлопнул книгу, заговорил: