Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Более широкие вопросы истории Джучиева Улуса затрагиваются в турецкой историографии. Связано это с тем, что Орда официально считается тюркским и мусульманским государством и тем самым оказывается в сфере идеологических и политических интересов Турции. Тем не менее, количество работ турецких исследователей, рассматривающих историю русско-ордынских отношений крайне не велико[114]. Исключение составляет диссертационное исследование И. Камалова, посвященное влиянию ордынского государства на различные сферы русского общества XIII–XV вв.[115]

Таким образом, современные зарубежные авторы (как и упомянутые выше Хаммер-Пургшталь и Шпулер) в основном рассматривают общую историю взаимоотношений Руси и Орды[116]. Однако главное внимание они уделяют времени завоевания Руси в 1240-х гг., периоду 1380-х гг., а также 1480-м гг.[117]

В целом, зарубежная историография о монголо-татарах придерживается концепций закладывания Чингиз-ханом основ евразийского единства в рамках Монгольской империи, а также идеи решающего влиянии Орды на русские княжества, обусловившего специфику развития Руси-России. Современная мировая историография, в то же время, представляет оригинальные идеи, часто, дискуссионного характера, которые могут оказать влияние на рассмотрение истории русско-ордынских отношений в XIII–XV вв.[118]

Необходимо также отметить, что помимо общих работ по теме, в ее изучении большую роль играют источниковедческие изыскания в области летописания[119] (особенно хотелось бы выделить работы А.А. Шахматова[120], М.Д. Приселкова,[121] Я.С. Лурье,[122] Б.М. Клосса,[123] А.Г. Кузьмина,[124] Л.Л. Муравьевой[125]), а также исследование публицистических произведений и житийной литературы.[126]

Немаловажное значение для уяснения аксиологических установок русских книжников имеют работы Ч. Гальперина[127], И.Н. Данилевского[128], В.Н. Рудакова[129], А.В. Аксанова[130]. Указанные исследования ставят немаловажный вопрос об оценках современниками периода зависимости Руси от Орды и правомочности использования термина «иго».

Ряд дополнительных сведений содержатся в археологических данных. В частности, монография М.Д. Полубояриновой посвящена проблеме пребывания в степи русских людей в XIII–XV вв.[131]

Процессу становления ислама в Орде в качестве государственной религии, а также общей описательно-статистической характеристике погребальных обрядов на территории Улуса Джучи и выявлению их особенностей на базе материалов погребальных памятников посвящены исследования Д.В. Васильева[132].

В новейших работах А.Г. Юрченко[133] представлена альтернативная точка зрения на процесс исламизации Джучиева Улуса. Рассмотрение данного вопроса через призму повседневности позволяет автору сделать немаловажные наблюдения и прийти к оригинальным, но не бесспорным выводам.

Проблемы отражения социальной дифференциации в погребальном обряде кочевников освещены в исследованиях В.А. Иванова[134] и И.В. Матюшко[135].

В исследованиях М.В. Цыбина рассматривается положение юговостока Руси после нашествия монголо-татар[136]. Большое место среди исследований уделено археологическому изучению города Ельца и его окрестностей (А.Д. Пряхин, Н.А. Тропин, М.В. Цыбин, В.В. Лаптенков).[137] На привлечении большого археологического материала основаны монографии В.Л. Егорова и А.А. Шенникова[138], статья М.В. Горелика[139], диссертационные исследования В.А. Лапшина[140] и Р.Р. Каримовой[141].

Необходимо подчеркнуть, что современные исследователи стараются избегать термина «иго» (татар, татарское, монгольское, монголо-татарское, ордынское). Такое решение обусловлено тем, что данное определение считается анахронизмом, свойственным более историографической традиции, общественному сознанию, нежели реальному положению дел. Наиболее адекватное, близкое к пониманию современников определение — «ордынская неволя». Справедливости ради необходимо отметить, что такие понятия как «неволя», «рабство», «ярмо» и «иго» оказываются в историософском контексте близкими по значению, а по сути — синонимичными. Отдельные оттенки значений стираются в общем представлении о том периоде, что позволяет, на наш взгляд, применять вышеозначенные термины как равнозначные[142].