Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Подобная процедура в истории Орды наблюдается также около 1380 г., когда Токтамыш подчинил междуречье Днепра и Волги — «Мамаеву Орду». Данные земли были распределены между сторонниками великого хана и, в первую очередь, между джучидами. Уделы получили: Бек-Ярык-оглан (левобережье Днепра[486]); Бек-Ходжа (полуостров Крым[487]); Бек-Булат (Подонье[488]).

Немаловажное значение для социально-политического и экономического статуса имело и родство с родом Чингиз-хана по женской линии. В XIV — первой трети XV вв., когда должность «командующего войсками» — беклярибека — все чаще стала оказываться в руках служилой аристократии, ее неизменно занимали родственники великого хана, как правило, зятья — гургены. К таковым относятся Кутлуг-Тимур и Иса-бек при Узбеке, Мамай в период «великой замятни», Идегей при Тимур-Кутлуке и Шадибеке. Владетели улусов также приобретали большой социальный вес при женитьбе на родственнице хана. В XIII в. известен Картан, муж сестры Бату. Наконец, женитьба русских князей на ордынских царевнах увеличивала их шансы в борьбе за княжеские титулы. В XIII в. Федор Ростиславович Черный, после женитьбы на дочери великого хана, сумел укрепить свои права на ярославский стол. В 1317 г., взяв в жены сестру Узбека Кончаку, приобрел владимирский великокняжеский титул князь Юрий Данилович Московский.

Приближало к положению высшего слоя Джучиева Улуса выдача замуж дочери за Чингизида, особенно за великого хана или наследника престола. Например, Иса-бек отец Урдуджи, жены Мухаммед Узбека. Кроме того, он являлся мужем Иткуджуджук, дочери великого хана Мухаммед Узбека[489]. То есть, Иса-бек оказался одновременно и ханским зятем, и ханским тестем. В 1411 г. Идегей попытался упрочить свое положение, выдав замуж за хана Тимура свою дочь.

Показательным свидетельством о степени важности родства с домом Чингиз-хана для высшего слоя ордынской аристократии является описание принятия решения о выдачи замуж царевны из рода Чингиз-хана за границу (например, за египетского султана). Разработка брачного соглашения длилась около четырех лет. Причем обсуждался договор высшим советом государства, состоявшим из семидесяти эмиров[490]. Таким образом, принятие решения носило не семейный или родовой, а общегосударственный характер.

Женщины, принадлежавшие к роду Чингиз-хана (матери, сестры, жены, дочери) имели право на участие в государственных делах (например, Джиджек-хатун, Тайдула и др.). Нередко они становились регентшами при малолетних ханах[491]. Вдовы управляли улусами своих мужей и распоряжались их имуществом. На протяжении XIII–XIV вв. наблюдается их активное участие в придворных интригах и борьбе за власть. Немаловажную роль в политической жизни женщинам из дома Чингиз-хана отводится и в эпосе «Идегей».

Чингизиды и их ближайшие родственники также занимали привилегированное положение в правовой системе ордынского государства. По нормам Ясы в случае нарушения законодательства представителями рода «один раз, пусть его усовещают словом; если сделает вопреки два раза, пусть, пусть действуют на него красноречием; в третий раз же пусть пошлют его в отдаленное место (ссылка)… Когда он сходит туда и возвратится — он будет внимателен. Если же он не образумится пусть посадят его в оковы и тюрьму. Если выйдет оттуда добронравным и образумившимся — очень хорошо; в противном случае пусть соберутся все родственники, составят общее совещание и положат, что с ним делать»[492]. Отголоски данной правовой нормы прослеживаются в татарском народном эпосе «Идегей». В «Песне второй» повествуется о том, как знатный бий Урман был четырежды пойман на воровстве, после чего казнен. Причем решение об убийстве Урмана принимал совет из девяноста «знатных парней», а решение о смертном приговоре Идегей в отчете Токтамышу аргументировал тем, что:

«Таков закон в державе твоей:
Если, трех укравших коней,
В четвертый раз попадется вор, —
Повелевает твой приговор
Вору голову отрубить».

Другим примером не подотчётности Чингизидов общегосударственному суду является свидетельство о смерти Ногая. После поражения в битве с Токтой, Ногай бежал с поля боя, а затем был настигнут и убит русским воином[493]. Однако великий хан Токта казнил русского воина за убийство Чингизида без суда родственников. Аргументацией смертного приговора простому воину являются следующие слова хана: «Правосудие требует смерти его, чтобы не появился снова кто-нибудь, который сделал подобное этому», а также: «…простой народ да не убивает царей»[494].

Таким образом, судить и казнить представителя рода Чингиз-хана мог только общий совет представителей данного рода.