Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Примером продвижения по служебной лестнице и одновременно повышения своего социального статуса может служить биография эмира Байдеры. В 1320 г. он являлся главой ханского посольства к Юрию Даниловичу Московскому и Владимирскому. Русские летописи называют его «князем», т. е. в это время он являлся эмиром-тысячником[509]. Под 1334 г. Байдеру упоминает арабский путешественник Ибн Баттута. В это время эмир возглавлял пятитысячный отряд и сопровождал в Константинополь жену великого хана Узбека, византийскую принцессу Баялунь. Поскольку в системе социальной иерархии Золотой Орды не предусмотрено место для командующего пятью тысячью, то, вероятно, к этому времени Байдера дослужился до темника и являлся «великим эмиром» («эке нойоном»)[510]. В 1340 г. Байдера участвовал в посольстве в Египет. К этому времени он занимал должность «начальника охоты» и назван вельможей. Таким образом, Байдера вошел в ближайшее окружение великого хана, вероятно, в его гвардию.

Возможность продвижения вверх по социальной лестнице также отмечается в татарском эпосе «Идегей». В «Песне третей» кратко пересказывается биография эмира в следующей форме:

«Овчар вчерашний твой,
Пастух вчерашний твой,
Ставший бием теперь
Советник всегдашний твой…»[511]

.

Низшую ступень в ордынской иерархической системе занимали представители среднего командного звена — сотники и десятники. Потенциально они могли выслужиться до тысячников и темников, особенно в периоды войн. Они подчинялись тысячникам и темникам, их продвижение по службе и имущественное положение зависело от воли эмиров. Данное положение дел наиболее ярко иллюстрируется словами папского легата Плано Карпини: «Император же этих татар имеет изумительную власть над всеми. Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, если император не укажет ему. Сам же он указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают места тысячникам, тысячники сотникам, сотники же десятникам»[512].

Особое место в социальной иерархии орды отводилось гвардии правителя. При формировании особого десятитысячного корпуса при особе хана Чингиз-хан повелел: «Мой рядовой кешиктен (гвардеец — Ю.С.) выше любого армейского начальника-тысячника. А стремянной моего кешиктена выше армейского начальника — сотника или десятника. Пусть же не чинятся и не равняются с моими кешиктенами армейские тысячники: в возникающих по этому поводу ссорах с моими кешиктенами ответственность падет на тысячников»[513]. При этом гвардия должна была состоять и пополнятся из сыновей «нойонов-темников, тысячников и сотников, а также… людей свободного состояния»[514]. Причем сыновья нойонов-тысячников являлись с десятью нукерами и, вероятно, становились десятниками. В ведении гвардейцев, кроме охраны, состояли установка лагеря хана, провиант ставки, охота и ряд других[515]. То есть основные придворные должности занимали гвардейцы.

Таким образом, гвардия при дворе великого хана представляла собой личную охрану главы государства, в период войн — «главный средний полк»[516], а также высший слой военной и придворной элиты степного государства.

Надо полагать, что практика нахождения при хане гвардии сохранялась и в отдельных частях империи, владениях потомков Чингиз-хана, в том числе, и в Джучиевом Улусе. Русские источники отмечают наличие при особе великого хана военизированного «двора». В житии Федора Ярославского упоминаются «царева двора множество татар»[517]. Московский летописный свод конца XV в. зафиксировал прибытие в 1393 г. в Москву трех ордынских князей «двора царева»[518]. Под 1426 г. при описании похода литовского великого князя Витовта на Псков отмечается, что он «у царя Махмета (Улуг-Мухаммеда — Ю.С.) испроси двор его»[519]. Понятие «двор» в русской письменной традиции тесно связано с понятием «личные слуги», «личная охрана» — «гвардия»[520].

«Повесть об убиении Михаила Черниговского» сохранила упоминание о том, как Бату «посла единого от велмож своих, стольника своего именем Елдегу»[521]. Плано Карпини, посетивший ставку Бату около 1245–1246 гг. называет Елдегу управляющим великого хана[522]. Вероятно, все указанные определения относятся к гвардейцу ордынского правителя.

Об охране, функции которой совпадали с обязанностями гвардии при дворе Чингиз-хана, упоминается в эпосе «Идегей»[523].

Таким образом, при образовании государства в составе элиты Орды был выделен привилегированный род. Его положение определялось наследственной принадлежностью к дому Чингиз-хана, точнее, его старшего сына Джучи.

Однако при своем развитии в Орде выявилось и ряд аристократических родов. Например, известно, что при Бату-хане (Батые) старейший эмир (великий князь) из племени сайджиут (сиджиут) Мункеду-нойон (Мунгеду-нойон, Мунгкур) был главой левого крыла войск. При хане Токте ту же должность занимал его потомок Черкес[524].