Читаем Русские крестьянские ремесла и промыслы полностью

Здесь не место характеризовать их художественные особенности: речь ведь идет о промыслах, а не о художествах. Отметим только технологические приемы. Резьба различалась глухая, трехгранновыемчатая, ногтевидная и скобчатая. Глухая резьба в основном была домовой: причелины, полотенца, наличники, а то и целые фронтоны изб покрывались орнаментом, где античный акант, пальметты, овы и дентикулы, подсмотренные на барских классицистических особняках, сочетались с архаичными девками-фараонками (русалками-берегинями), птицей Сирин и львами с процветшими хвостами. Резьба с заоваленными кромками проникала вглубь доски, но не прорезала ее насквозь, так что оставался фон. Это потом, во второй половине XIX в., когда земства и русская интеллигенция принялись поддерживать и возрождать крестьянские промыслы, профессиональные художники третьего ряда, вроде гимназических учителей рисования, стали создавать альбомы орнаментов, продававшиеся вместе с узкими пилками-лобзиками в магазинах кустарных промыслов, и вошла в народное искусство сквозная, пропильная резьба, которой так восторгаются журналисты. А старинную крестьянскую глухую домовую резьбу нынче уж не сыщешь, кроме как в музеях.

На избах глухая резьба сочеталась с трехгранновыемчатой, которая еще чаще использовалась на вальках, рубелях, трепалах, швейках, прялках и солонках. Нож под углом в 45 градусов подрезал дерево с трех сторон, и получалась узенькая треугольная выемка; из их сочетаний составлялись розетки – символ солнца. Ногтевидная резьба выполнялась полукруглой стамеской. А проще всего была скобчатая резьба: нож входил в дерево под прямым углом, и вынималась тоненькая щепочка. Технологии все были простейшие: сложных технологий не знает крестьянское ремесло.

Такой же простой была и роспись, контурная либо свободная кистевая. При контурной росписи кончиком перышка сажей наводился рисунок, обычно растительный орнамент, затем заполнявшийся земляными яркими красками. А свободная роспись только называется кистевой: выполнялась она «тычками», намотанной на палочку куделей либо куриным перышком, что не мешало ей быть в высшей степени изящной.

Вот что скрывается за простым понятием «щепной товар». Скрывается за ним насущная потребность народа в красоте. Жизнь крестьянская была скудной и тяжелой, в бесконечной работе и неизбывной нужде. И требовала она хотя бы какой-то компенсации: в песне с ее своеобразным многоголосием, в ярком женском костюме, в вышивке и кружевах полотенец, вешавшихся по стенам избы, в резьбе и росписи на бытовых вещах. Ночами трепала баба лен, сидела за прялкой или за швейкой. Так хотя бы затейливая резьба или яркая роспись отвлекала ее от дум о тяжелой бабьей доле. Недаром не знает русская роспись и резьба трудовых сцен, а все катания, да гуляния, да чаепития – то, чего так мало было в крестьянской жизни.

Ну и, разумеется, за резное трепало или рубель, за расписную прялку или донце на рынке можно было взять с покупательницы копейкой-другой больше.

Когда-то, в 60–70‑х годах, собирал я разные предметы крестьянского быта, в т. ч. и прялки. И вот на Южном Урале, на границе Челябинской и Курганской областей, стал я расспрашивать у своего деревенского знакомого дорогу в соседнюю заозерную деревню: собираюсь-де поискать там прялок. «Да чего тебе в такую даль переться, туда и дороги прямой нет, я тебе прялку дам. Марья, где у тебя прялка-то? Под кроватью, что ли? Достань-ка!» Вытаскивает Марья прялку: к штакетине гвоздями насквозь прибита дощечка, и так же гвоздями, под углом, через брусок – донце из доски. «Не-е-т, мне нужны прялки резные, либо расписные, а это что же…» «Каки таки резные? Это же знаешь для чего? Баба куделю привязывает, как шерсть на носки прядет. Для чего резные да расписные?!»

А некоторое время спустя нашел-таки я в том районе расписные прялки-точенки, довольно красивые. Значит, и в Зауралье водились они некогда. Но вот прошли десятки лет, и исчезла у русского сельчанина (знакомец мой, Яков Александрович, работал в колхозе кузнецом, а потом – агентом-заготовителем в потребкооперации) потребность в красоте, как исчезла потребность в песне. А для чего она, красота эта? Это ж носки вязать нужна прялка-то. А песни и по телевизору передают.


Рис. 92. Лопата для веяния зерна


Рис. 93. Плица


Рис. 94. Валек


Рис. 95. Рубель


Рис. 96. Донце


Рис. 97. Швейка


Рис. 98. Коромысло


Рис. 99. Солоницы


Рис. 100. Типы резьбы


Рис. 101. Свободная кистевая роспись


Рис. 102. Контурная роспись


Рис. 103. Городецкая роспись

Плетение корзин

Перейти на страницу:

Похожие книги

Теория культуры
Теория культуры

Учебное пособие создано коллективом высококвалифицированных специалистов кафедры теории и истории культуры Санкт–Петербургского государственного университета культуры и искусств. В нем изложены теоретические представления о культуре, ее сущности, становлении и развитии, особенностях и методах изучения. В книге также рассматриваются такие вопросы, как преемственность и новаторство в культуре, культура повседневности, семиотика культуры и межкультурных коммуникаций. Большое место в издании уделено специфике современной, в том числе постмодернистской, культуры, векторам дальнейшего развития культурологии.Учебное пособие полностью соответствует Государственному образовательному стандарту по предмету «Теория культуры» и предназначено для студентов, обучающихся по направлению «Культурология», и преподавателей культурологических дисциплин. Написанное ярко и доходчиво, оно будет интересно также историкам, философам, искусствоведам и всем тем, кого привлекают проблемы развития культуры.

Коллектив Авторов , Ксения Вячеславовна Резникова , Наталья Петровна Копцева

Культурология / Детская образовательная литература / Книги Для Детей / Образование и наука
Книга самурая
Книга самурая

Мы представляем русскоязычному читателю два наиболее авторитетных трактата, посвященных бусидо — «Пути воина». Так называли в древней Японии свод правил и установлений, регламентирующих поведение и повседневную жизнь самураев — воинского сословия, определявшего историю своей страны на протяжении столетий. Чистота и ясность языка, глубина мысли и предельная искренность переживания характеризуют произведения Дайдодзи Юдзана и Ямамото Цунэтомо, двух великих самураев, живших на рубеже семнадцатого-восемнадцатого столетий и пытавшихся по-своему ответить на вопрос; «Как мы живем? Как мы умираем?».Мы публикуем в данной книге также и «Введение в «Хагакурэ» известного японского писателя XX века Юкио Мисима, своей жизнью и смертью воплотившего идеалы бусидо в наши дни.

Такуан Сохо , Такуан Сохо , Цунэтомо Ямамото , Юдзан Дайдодзи , Юкио Мисима , Ямамото Цунэтомо

Культурология / Философия / Прочее / Самосовершенствование / Зарубежная классика / Образование и наука