Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

На какое-то время в Южной Руси установился внутренний мир. Состоялось взаимное целование креста Рюриком, Ольговичами, а также Романом Мстиславичем, которого, по-видимому, не оставляла мысль подчинить себе Киев. Новый конфликт произошел, что называется, на ровном месте. Летописец под 1205 г. сообщает о большом походе русских князей на половцев, в котором приняли участие Рюрик Киевский, Ярослав Переяславльский, сын Всеволода, Роман Галицкий и другие князья. Половцы, испытавшие большие тяготы от лютой зимы, не смогли оказать должного сопротивления и потерпели поражение. Русские, захватив много пленных, а также стада («и стада их заяша»), без потерь вернулись домой. Летописец замечает, что этой победе радовались «вс хрестьяне Русской земли».

И вот на фоне общего успеха неожиданно случился раздор. Князья съехались в город Треполь для устроения внутреннего мира. «Ту было мироположение в волостех, — пишет летописец, — кто како терпелъ за Русскую землю». [430]Определить по справедливости вклад каждого князя в дело защиты Руси, по-видимому, не удалось, и Роман прибег к силовому решению вопроса. Он пленил Рюрика, отвез в Киев и постриг в монастырь. Такая же участь постигла жену и дочь киевского князя. Его сыновья Ростислав и Владимир были уведены Романом в Галич. Позже, по настоянию Всеволода Юрьевича, Роман отпустил молодых князей в Русь и даже посадил на киевском столе Ростислава.

Вряд ли следует сомневаться, что это сугубо южнорусское событие описано киевским летописцем. В пользу его авторства свидетельствует первое место Рюрика Ростиславича в перечне князей, принявших участие в походе на половцев, а также некоторые подробности трепольского «великого смятения» и его последствий. Можно полагать, что летописец современник события. Он знает, что в Треполь первыми прибыли Рюрик и Роман, а уже затем к ним присоединился Ростислав. Ведома ему и причина опоздания молодого князя: «Быв у шюрина своего у Переяславли». [431]Идеологически позиция летописца по существу не обозначена. Он только зафиксировал событие, не сопроводив его своей собственной оценкой. Рассказ о том, что случившееся со сватом Рюриком опечалило Всеволода Юрьевича и он решил озаботиться Русской землей, по-видимому, принадлежит уже владимиро-суздальскому автору. Определение причины трепольского конфликта происками дьявола — «Единъ же дьявол печален бысть, иже не хочет роду хрестьянскому добра» [432]— выдает в летописце духовное лицо.

В том же 1205 г. Роман Мстиславич гибнет под польским городом Завихостом, а Рюрик Ростиславич возвращается на киевский престол. Содержащаяся об этом запись 1205 г. в Лаврентьевской летописи несомненно имеет киевское происхождение. В ней сообщается, что Рюрик «смета с себе чернечьскы порты и сде Кыев». [433]После этого он предпринимает попытку «растрич» жену, но она уже не пожелала вернуться в мир. В продолжении записи сообщается о взаимном крестоцеловании Рюрика и Ольговичей («И цловаша крестъ Рюрикъ къ Олговичемъ и Олговичи к Рюрику»), о неудачном походе союзников к Галичу, а также об изгнании Ростиславом Рюриковичем из Вышгорода Ярослава Владимировича. В записи имеется характерное замечание, которое не оставляет сомнения в том, что сделал ее киевский летописец. Речь идет об оценке похода на Галич. В его неудаче обвинены только Ольговичи, которые «възвратишася с срамом великим в свояси». Поход был совместный, может быть, даже инициированный Рюриком, рассчитывавшим взять реванш за унижение от Романа Мстиславича, но срам почему-то пал только на Ольговичей.

Из киевского летописания происходит также описание борьбы за Киев, которая развернулась между Рюриком и Всеволодом Чермным. В продолжение 1206–1207 гг. Киев переходил поочередно в руки то одного, то другого князя. Симпатии летописца в этой борьбе на стороне Рюрика. Рассказав об изгнании Рюриком из Киева Всеволода Чермного, а из Переяславля его сына, летописец приводит евангельскую притчу, которая будто бы сбылась над Всеволодом. «И сбыся над ним притча еуангельская: „Яко всякъ взносяися смрится, а смряяся вознесется и пакы еюже мрою мрите, възмрится вам“». [434]Другими словами, Всеволод получил то, что перед этим сделал Рюрику, и летописец явно удовлетворен торжеством справедливости.

В ту же зиму Всеволод предпринял новую попытку изгнать Рюрика из Киева, но она ему не удалась. Простояв под городом три недели, черниговские князья и их традиционные союзники половцы вынуждены были снять осаду. Летописец не без удовлетворения записал: «Възвратишася вспять, не успвше ничтоже». [435]

Неудача не остудила Всеволода Чермного и в следующем году он вновь выступил на Киев. На этот раз поход был подготовлен более обстоятельно. Всеволоду удалось собрать для него весь многочисленный клан Ольговичей. Пришла подмога из Галича, где в это время княжил Владимир Игоревич, а также от половцев. Противостоять такой силе Рюрик не мог, а поэтому без боя оставил Киев и ушел в Овруч. Союзники овладели также Треполем, Белгородом и Торческом. Киевским князем вновь стал Всеволод Чермный.