Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

Итак, 13 февраля Будапешт пал. Не спасли его и 51 венгерская и немецкая дивизии. 15 февраля 1945-го года наш полк перебазировался на пригородный аэродром Будафок, откуда Соин, как червь в яблоко, вгрызся в гору, возвышающуюся на южной стороне Будапешта. В ней оказались винные склады, которые указали Соину местные венгры, видимо из числа люмпенов, охотно нам помогавших. Погрузившись в кузов дребезжащей трехтонки с какими-то венгерскими алкашами, Соин прибыл к месту сбережения сокровищ Алладдина. Сломав дверь в винных подвалах при помощи заложенной в замок мины, Соин проник в винные галереи, где почти километр бродил, хлюпая по воде в сопровождении алкашей-венгров, которые, конечно же, могли его пристукнуть в любой момент. Но все обошлось, и Валик нагрузил трехтонку ящиками с бутылками венгерского шампанского, прихватив немало какого-то экстракта, о котором речь позже. Соин привез огромную кучу ящиков, которую сгрузил на аэродроме, накрыл ее брезентом и выдавал продукт только особо отличившимся, на его взгляд, сослуживцам. Несколько дней мы только тем и занимались, что наливали из бутылок, стоящих всюду на командном пункте, белое игристое вино и пили за здоровье друг друга. Да и плюс ко всему, как я уже упоминал, Соин привез немало экстракта, который употреблялся следующим образом: немного этой жидкости наливалось на дно стакана, куда затем следовало шампанское. Происходила бурная реакция, и вино нужно было поскорее проглотить, после чего следовала обильная отрыжка. Весь командный состав полка постоянно рыгал, что, конечно, было очень неудобно при разговорах по телефону.

Именно в это время наш корпус возглавил очередной «свинский» генерал-лейтенант Иван Подгорный. Да, читатель, свиньи имеют самое непосредственное отношение к получению нашим доблестным комкором очередного воинского звания. Должен сказать, что практически все деловые вопросы мы очень успешно решали с начальником штаба корпуса генерал-майором Простосердовым, деловым и умным человеком. Неплохим человеком был и начальник политотдела полковник Горбунов, старый, еще с гражданской войны, политработник, к сожалению — седина в голову, а черт в ребро, будучи уже за шестьдесят, схвативший сифилис у одной из батальонных девушек. Впрочем, это была, кажется, девушка из роты связи штаба корпуса. Лечился Горбунов по месту службы, попутно проводя среди нас партийно-политическую работу. Но это были хорошие ребята. А вот Ваня Подгорный, высокий и худой как жердь, вечно закрывавший лысину уцелевшим сбоку клоком волос, генерал-майор, был громадным козлом. Этот, мой землячок, азовец, таганрогский жлоб, обладал очень ценным для начальства качеством: сам жил и давал жить другим. Ваня честно делился награбленным с вышестоящими товарищами, и этим им очень нравился.

Под Будапештом мы заметили, что длинный, как верста, Ваня, сроду не носивший генеральской папахи, а обходившийся шапкой-ушанкой из серого каракуля, чтобы не подчеркивать свой баскетбольный рост, что-то загрустил. Из кругов, близких к нашему отважному генералу, стало известно, что аппетиты Вани разгулялись до генерал-лейтенантского звания, которое ему никак не давали. Ване бы поиметь совесть: мой ровесник, он и без того был баловнем судьбы. В отличие от нас, дураков — пилотов, которые воевали и сгорали, то в испанском, то в китайском небе, Ваня перед войной учился в академии ВВС. Потом Подгорный оказался командиром полка истребителей, но в отличие от всех, нередко боевых командиров полков, вместо наград с академическим дипломом. Боевые пилоты, нередко, пренебрежительно называли таких людей «академиками» (должен сказать, что ума у «академиков» после окончания академии обычно не прибавлялось), сами проходя тяжелейшую академию войны, месяц которой давал больше пяти «Жуковок». У кадров, сроду не нюхавших пороха, была своя затаенная любовь к «академикам», и свое представление об их ценности — так малограмотный видит в человеке, умеющем читать по слогам, большого ученого. Ваня Подгорный, так и не успев повоевать, зато успев обзавестись во время учебы в Москве немалыми связями, бодро пошел расти вверх. Конечно, боевые вылеты не интересовали такого выдающегося авиационного полководца с образованием. Но зато, когда на фронте принялись формировать авиационные дивизии, то Ваня стал командовать одной из них. Командир он был хреновый и званий и наград на фронте не заслужил, но какое это имело значение при наличии своих ребят в отделе кадров штаба ВВС Красной Армии. Когда стали формировать авиационные корпуса, то выяснилось, что, ну просто некому возглавить один из них, кроме «академика» Ивана Подгорного. Да вот беда, никак не может он проявить себя на фронте, все затирают, и поэтому Подгорный до сих пор подполковник и без особых наград. Ловкие кадровики сумели подсунуть, как говорят, кандидатуру Ивана самому Сталину, якобы видящему все насквозь.