Русские. Нация, цивилизация, государственность и право русских на Россию

Разумеется, – цивилизация это определенный этос и программа установления контроля над инстинктами и аффектами. Состояние – противоположное дикости. Через цивилизованные нормы жизни человек только и становится человеком. И не случайно, что в XVIII веке там, где сейчас мы говорим цивилизованность, гуманность, вежливость, М.М. Щербатов или М.В. Ломоносов сказали бы «людскость»[7]. Но то уникальное сцепление природной страсти и выработанной в споре с нею людскости дает уникальный характер, который в каких-то элементах сокрыт на глубине генетической памяти и младенческого воспитания, а в каких-то свободно воспитывается и передается через литературу, искусство, повседневный опыт сожития и общения.

Разумеется, цивилизация – это существование в ритме «длительной временной протяженности». Мы можем считать присущими цивилизации лишь те явления, которые переживают века и тысячелетия, которые не разъединяют, но связывают разные периоды истории одной и той же общности. Часы наций, государств, культур, могут лететь быстро – часы цивилизации идут очень медленно.

Разумеется, цивилизация – это отказ. Об этом нам вновь и вновь напоминает Бродель: «Цивилизация чаще всего отторгает любое культурное благо, которое угрожает одной из ее структур. Этот отказ заимствовать, эта скрытая враждебность достаточно редки, но они всегда ведут нас в самое сердце цивилизации… Не может существовать цивилизации, достойной так называться, если она что-то не отвергает, от чего-то не отказывается»[8]. Иногда, как указывает тот же Бродель, отказ может быть чреват для цивилизации гибелью, как отказ Византии от унии с Римом. Но что такое для цивилизации риск погибнуть во времени по сравнению с риском потерять себя в вечности? Когда сегодня русская цивилизация поражает Запад своим консерватизмом в семейных ценностях, в неприятии всесмешения «толерантности», то перед нами тот самый отказ, который укрепляет русскую цивилизацию в её самостоянии.

Разумеется, цивилизация – это технологический поиск, совершенствование экономических институтов, порыв к знаниям. Да, любой из этих аспектов может быть транслирован от одной цивилизационной общности к другой, причем война и торговля являются уникальными сильными трансляторами: совершенствуй свое оружие или умри, совершенствуй свои производительные силы или вылетишь в трубу. Но именно потому, что и знания и техника легко передаются, большинство изобретений и открытий делаются лишь один раз. Нужно было достичь плотности и напряженности технологического соревнования европейских народов, чтобы стали возможны такие феномены как параллельный поиск в радиосвязи Попова, Теслы и Маркони. Но уже история лампы накаливания – это цепь последовательных, а не параллельных изобретений. После того как Шпенглер разрушил миф о единой универсальной математике, невозможно отрицать, что даже в таких универсальных и легко поддающихся диффузии сферах как вооружения, технологии, наука, экономика, существует и уникальное цивилизационное лицо и национальный стиль.

Разумеется, цивилизация – это система религиозных смыслов и культурных символов. Причем система не выводимая ни из природного, ни из аффективного начала. Природа Нила могла подсказать идею умирающего и воскресающего божества, но никак не волю к бессмертию через сохранение тела, выраженную в погребальном культе фараона, воздвигшем великие пирамиды. Центральное «послание» египетской цивилизации, как и любой другой, выглядит таинственным.

Центральная культурно-символическая идея цивилизаций – не продукт среды. Она представляет собой, в известном смысле, откровение. И в центре этого откровения – порыв к бессмертию, страстный протест человеческого существа против смерти, разрешаемый в ту или иную культурную формулу. Бессмертие, через причастие божеству, через память и славу людские, через погребальный ритуал, а где-то, как в раннем буддизме, через отрицание жизни и абсолютизацию смерти.

Формула истинного человека

В конечном счете, как выражался Вадим Цымбурский, «Цивилизация – это особое человечество на своей особой земле, осененное сакральной вертикалью, совокупностью верований, которые соотносят существование этого человечества с последними смыслами и причинами бытия человеческого рода»[9]. Каждое особое человечество, как и человечество целокупное, стоит перед лицом определенного набора проблем, связанных с пережитой человеческим родом онтологической катастрофой.

Можно по-разному относиться к фактической историчности описания этой катастрофы в Библии, но нет никакого сомнения в том, что перед нами система исчерпывающих метаисторических символов.