Русские патриархи 1589–1700 гг

Несомненно, Иоаким, к примеру, мог воспрепятствовать своему другу Игнатию Римскому–Корсакову произносить пламенные речи перед войсками, отправляющимися в поход. С политической точки зрения выступления Игнатия были прямым противодействием патриарху. В свою очередь, и Иоаким не ограничился своей речью к командному составу армии в Успенском соборе. Выражая откровенную ненависть к «варварам магометанам», называя их «свиньями» и т. п., Иоаким в проповедях постоянно акцентировал внимание на «страстях» войны, описанных заметно ярче вялого подтверждения необходимости вступить в сражение с «агарянами».

Патриарх не считал возможным прямо обличить политику правительства перед лицом всего двора, собравшегося на торжественные проводы своих родичей в поход; иное дело — содержание церковных проповедей архипастыря. В «Разсуждении о общении с проклятыми» Иоаким под угрозой отлучения запрещал воинам не только «дружество имети» со своими разноплеменными сослуживцами–иноверцами, но и говорить с ними, есть вместе, даже омывать и хоронить их тела.

Своей проповедью на текст двадцатой главы Пятой книги Моисеевой патриарх сеял в армии рознь, подстрекал православных воинов против иноверных собратьев по оружию.

Патриарх утверждал, что наемные специалисты — «люди мнимые вымышленники и в ратех храбрые, а верою еретики и христианской вере противники и ругатели явные — не помощь ни в чем». Их присутствие в войсках предвещает поражение, от которого не спасет надежда «на сильных царей, и непобедимых кесарей, и князей» — на них «надежда полагаться не может, потому что люди они, в них же нет спасения». Слушатели архипастырских проповедей могли уловить, что успех похода не слишком обрадовал бы патриарха.

С помощью патриарха разошлась в 1689 г. и молва о поражении II Крымского похода. Не без удовлетворения коснулся этих ударов по правительству регентства Иоаким в своем Завещании: «Как и нынешних лет, в Крымские походы, когда на крымских татар российские царские полки ходили, аз смиренный о всем вышеписанном… говорил не обинуяся, учил, и молил, и доносил начальствующим с молением и письменно, чтобы еретикам–иноверцам над христианами в полках начальниками не быть. И меня благородная государыня царевна София Алексеевна в том послушать тогда не изволила; также и князь Василий Голицын, вождь бывший в те походы царского пресветлого величества премногих полков, не сотворил сего, — и что содеяв лось в полках, каковы поступки были, многим зримо было и всем ведомо» [473].

Но вот перед нами официальные послания, которыми патриарх, по давнему обычаю архипастырей, удостаивал «нашей мерности возлюбленных во Господе сынов» — воевод, участвовавших в I и II Крымских походах [474]. Обращаясь 10 апреля 1687 г. к главнокомандующему князю В. В. Голицыну (которого, по патриаршей проповеди, следовало за политику свободы вероисповедания «остановить и казнить»), Иоаким как ни в чем не бывало шлет ему благословение и благопожелания. Заодно патриарх выражает надежду, что князь позаботится об ушедших с ним в поход «сущих нашей мерности по крови ближних» (родном брате, двух племянниках Иоакима и других представителей рода Савеловых).

6 мая 1687 г. особыми благословенными грамотами патриарха были осчастливлены все высшие командиры действующей армии: кн. В. В. Голицын, кн. К. О. Щербатов, В. А. Змеев, А. С. Шеин, кн. В. Д. Долгоруков и гетман И. Самойлович. Обращаясь к Голицыну, Иоаким (а если быть точным — автор его посланий Карион Истомин), хоть и не в таких сильных выражениях, как Игнатий Римский–Корсаков, выражает надежду, что «отпущенные» в поход с полками святыни, вкупе с молитвами духовенства, обеспечат воинству «на врагов христианских победу и одоление… благочестивым же нашим самодержавным царем государем мир и тишину, царства же расширение и охранение всея державы их».

Посылая в армию свежий тираж «Службы о вспоможении христианскому воинству и освобождении пленных из неволи агарянской», Иоаким сообщал Голицыну, что «заповедал» творить новоотпечатанные молитвы по всем храмам России. В грамоте Щербатову патриарх, вполне в духе Игнатия, восклицал: «Господь… зловерных же и проклятых иноплеменников державною и всесильною рукою да победит и истребит от земли нечестивую память их!». Каждому полководцу разными словами выражалось одно пожелание (цитирую по грамоте Долгорукову): «твоему благородию и всему с тобою царского величества… православному воинству, пошедшему против злых неприятелей и гонителей православной веры исмаильских людей, проклятых агарян, желаем здравия, и спасения, и всякого сохранства на многая лета»; мужественным и молящимся ратоборцам Бог «победу сотворит».

Еще более обширная переписка патриарха с воеводами действующей армии относится ко II Крымскому походу, когда политическая ситуация в Москве обострилась до предела. В начале 1689 г. мать царя Петра, «Медведица» Наталья Кирилловна Нарышкина, женив юного сына, заявила претензии на право его «самостоятельного» правления.