Русские подвижники 19-ого века

Старец требовал от сестер любви к уединению и к самоуглублению. Одна сестра, против его правила, пошла надолго вечером в келлию к соседке. Вернувшись, она увидела, что на ее двери висит второй запертый замок — повешенный келейником старца. Она должна была идти к отцу Илариону. Он простил ее, но навязал на ее ключ длинную веревку, и сказал, что теперь уж этот ключ не будет более бегать.

Видя, как преуспевают сестры под руководством старца, преосвященный Тамбовский Арсений, впоследствии митрополит Киевский, посещая отца Илариона, открыл ему свою мысль об учреждении в Троекурове женской общины. Эта мысль уже давно жила в старце — который предсказывал устроение общины еще с первых дней своего пребывания в Троекурове. Мысль же архиерея еще более укрепила его намерение.

Основание общины было необходимо для обеспечения сестер, как от внешних нужд, так и от гонения полиции, которая преследовала черные платья и четки сестер. Не было сомнения, что твердо установленный внешний строй иноческой жизни еще более укрепит духовное настроение сестер.

Нужно было начинать дело, и, прежде всего, обеспечить общину землею. И вот, несмотря на крайнюю скудость денежных средств, о. Иларион, не смущаясь, приступил к делу.

Близ Троекурова жила семья Голдобиных, тепло любимая старцем. Он так заботился о них, что упросил Раевского с выгодою для них купить их имение, чтоб они могли уплатить долги и приобрести деревню Савинки, близ Троекурова. Одну из сестер этой семьи, Александру Николаевну, старец избрал себе в помощницы.

Он прежде всего отправил ее в Лебедянь, к проезжавшему архиерею, за разрешением установить общину. Архиерей разрешил, если найдутся средства.

Старец указал Голдобиной на соседнее имение г-жи Клушиной, в 362 десятины, и приказал сторговать его. Она ответила:

— Где же у нас деньги, ведь над нами смеяться станут!

— Пусть смеются, — кротко отвечал старец. — Нам Бог поможет. Только веруй.

Имение сторговали за 30.000 р. Не имея вовсе денег, о. Иларион приказал составить условие покупки, выставить сроки уплаты и даже означить большую неустойку, в случае неисполнения обязательства.

Деньги стали приходить — по почте получались тысячи. Голдобину старец посылал в Тамбов, Москву, Петербург, чтобы торопить производство дела. Но, наконец, пришел страшный день, когда оставалось еще уплатить 10.000 р., а денег не предвиделось. Совершенно упавшей духом помощнице своей, старец сказал: "Что вы унываете, у меня есть такая добрая барыня, которая даст десять тысяч рублей".

Пророчество сбылось.

Доверенное к старцу лицо было у г-жи Громовой, в Петербурге. Она раздавала много денег, частным лицам не более сотни разом. Деньги лежали у нее в шкатулке, по достоинству. Не зная близко старца, она опустила руку на пачку сторублевых, и подала бумажку на общину отца Илариона. Вечером ей захотелось убрать десятитысячный билет, подаренный ей по утру мужем, по случаю дня ее рождения.

Она стала искать его в ящике и не нашла, и тут только вспомнила, что он лежал у нее сверху сторублевых бумажек, и что она передала его невольно для отца Илариона.

Когда Голдобина благодарила Громову за щедрый дар, она рассказала ей, как мало считает себя достойною благодарности, и какое видит в этом деле благоволение Божие к старцу.

Земля была укреплена за о. Иларионом, а пред смертью он ее передал Голдобиной, с обязательством устроить женскую общину. Душеприказчиком старца был человек, близкий к нему — Ф. 3. Ключарев, впоследствии инок Оптиной пустыни, бывший там близким и о. Амвросию. Ф. 3. Ключарев и Голдобина участвовали в этом деле своими пожертвованиями.

Перед смертью старец завещал над святыми вратами будущей обители выстроить церковь во имя пророка Илии.

Хоть Голдобина была слаба, хоть требовался на то значительный капитал, хоть и та даже земля, где стояла келлия старца, была чужая — он убеждал Голдобину, что храм она выстроит. Также Ф. 3. Ключарева старец умолял не оставить будущей общины. В последние дни он утешал сестер, что владельцы земли отведут нужный участок, что Матерь Божия не оставит этого места, а его дух пребудет в обители навсегда.

После кончины старца, сестры ходили в часовню над его могилою, читать псалтирь, вспоминать его наставления и молиться. Но полиция, по чьему-то доносу, запечатала часовню. В это время один человек, сомневавшийся в святости отца Илариона, — видел его во сне — что он, покрытый белым полотенцем[14] ласково говорит: "Что ты смущаешься, что меня святым зовут? Какой я святой, когда и часовня моя запечатана и послушниц моих грозят разогнать". Когда до этого человека дошло известие о поступках полиции в Троекурове, он воскликнул: "Воистину святой человек был о. Иларион!"

Через год преследованиям был положен конец. Община была утверждена духовною властью в 1857 г. Законными актами за нею укреплено 362 десятины приобретенной земли, а наследник И. И. Раевского выделил для зданий монастыря свыше 3 десятин своей земли.