Русские - покорители славян

— прямо означает «кипеть». И идёт оно ещё от общих индоевропейских лесиконов, ибо в литовском atvyrs означает «встречное течение у берега», vy-rius — «водоворот», а в др. — инд. vartatЊ — «поворачивается», vartaíyati — «вращает».

7. И последний, Напрези, — это, по логике, Вольный. Тут искажение смысла у Багрянородного, вероятно, самое большое:

…по-славянски Напрези, что переводится как «Малый порог».

Едва ли. Едва ли это так переводится. Малый — он и есть малый. В старославянском — «малъ». И, значит, опять у нас тут большое искажение.

Что такое «напрези», нслингвисту судить трудно. Зато лингвисты дают как возможное значение: «внезапно, вдруг» —

укр.напрасний — «внезапный», сербохорв. напрасан — «вспыльчивый, стремительный, неукротимый»…

…возм., родственнопраск — «треск».

Это этимологический словарь Фасмера.

Правда, есть объяснение ещё проще, да к тому же приходящее не из седых индоевропейских глубин, а из хорошего древнеславянского языка:

напрѧщи — натянуть, напрячь.

Действительно, что логичнее — напрячься на последнем пороге? Есть другой вариант того же значения — не менее подходящий:

напрѧзати — натягивать, протягивать, направлять.

«Напряги-натяни-направь!» — кричат друг другу корабелы перед последним порогом.

Ну что же, прошли пороги. И теперь у нас появляется относительно непротиворечивое толкование славянской части императорского «путеводителя»:

Вывода можно сделать два.

Мы примерно представляем, на каком языке разговаривают славяне. И в состоянии понять — хотя бы приблизительно — слова из древнеславянского языка. Может, сразу и не идентифицируем «гудьбу» как «музыку», но в контексте непременно обнаружим, что да — гудеть же!

И в этом смысле Островунипрах, Вулнипрах, Веручи, Напрези нам если и не совсем понятны, то свои.

Пусть на уровне подсознания, но мы их понимаем.

Поэтому первый вывод — в том, что мы понимаем славянские названия порогов, приведённые Константином Багрянородным! Через искажения, через ошибочные толкования, через работу со словарём — но понимаем.

А вот второй вывод…

Славяноязычному понятны такие слова: Улворси, Аифор, Варуфорос?

Не буду вежественно говорить: вряд ли. Скажу четко и прямо: нет. Если вы не осетин и не тов. Брайчевский — они вам непонятны. Аж колются — настолько чужие!

А между тем, согласно Константину Багрянородному, это как раз самые что ни на есть русские слова!

И вот это и есть второй вывод.

Мы не понимаем по-русски!

2.3.3. Что мы поймём по-русски?

Прежде чем поискать ответ на этот вопрос, давайте почитаем, что там написал византийский император по поводу русов и русских названий днепровских порогов. И так как у нас нет оснований полагать, что в инструкции своему сыну он злонамеренно исказил росские названия больше, нежели славянские, то и анализировать мы их будем по той же методике.

Впрочем, нам теперь легче. Мы уже убедились в том, что текст понятен — по-славянски. А что он не понятен по-русски — значит, мы просто языка русского не понимаем. Как это ни парадоксально для русских. Но ничего не поделаешь — простая логика. Как бы кто ни назвал непонятный нам язык — это всего лишь непонятный язык.

Который надо сделать понятным.

Что ж, для этого у нас есть несколько русских слов — тех изначальных, на которых говорили древние русы. И которые забыли мы, будучи в большинстве своём славянами, чьи предки говорили по-славянски.

С чем их связать, эти не наши русские слова? Точнее, с кем?

Логично было бы начать с тех людей, которые ходят через пороги. Ведь это их лексикон.

Как мы уже знаем из текста Багрянородного, в его годы через пороги ходили русы и славяне. Для чистоты исследования можно представить себе ещё печенегов — ода по порогам шарили, грабя проходящие суда. Да, пе будем и мелочиться: добавим в рассмотрение пресловутых осетин Брайлевского.

Со славянами проще всего: с их названиями мы уже разобрались, а сам факт их хождения через пороги и проживания возле них сомнений пе вызывает.

С печенегами тоже несложно — византийский император оставил нам несколько слов и из их языка: