Русские - покорители славян

Но Ладогу мы уже разбирали. А были ли скандинавы ещё где-либо на Восточно-Европейской равнине?

Оказывается, да.

Одно из крупнейших вообще в Европе мест погребений скандинавов как раз там и находится — в местечке Гнёздово под Смоленском.

По этому поводу, правда, историки славянофильского направления тоже ломают много копий. В основном в попытках либо приписать характерные скандинавские некрополи неким неизвестным славянам, либо доказать, что погребений скандинавов настолько меньше, нежели славянских, что о них и говорить неуместно.

Ну, второй тезис мы даже опровергать не будем. Заметим лишь на полях, что во времена Екатерины Великой дворянских могил было тоже неизмеримо меньше, нежели крестьянских. Тем не менее это не означает, что власть в России принадлежала последним, а Екатерину звали Маланьею и происходила опа на самом деле из Торопецкого уезда.

Для нас пока важно, что скандинавы здесь наличествуют. Что автоматически означает, что некую роль во времена образования Руси они играли.

Что же до первого тезиса, то сразу возникает закономерный вопрос: о каких славянах речь? Смоленская земля, как мы уже знаем, принадлежала кривичам. Значит, здесь, в Гнездове, должно было быть много их могил. Характерного облика в виде «длинных курганов». И что же мы видим?

Все попытки обнаружить сколько-нибудь ощутимое присутствие «местных» кривичей среди погребенных в Гнездове [Шмидт, 1970] не дали результатов — в некрополе практически нет древностей длинных курганов [при том, что в небольшом количестве они имеются на поселении и даже производились там — Ениосова, 1999. С. 15].

Иными словами, кривичи проживают рядом, в какой-то мере участвуют в местном производстве, но некрополь этот — не их, и своих покойничков они хоронят в другом месте. То есть можно отметить зону определённого размежевания между местным населением и чужими для него обитателями некоего поселения, которым некрополь и принадлежал.

Запомним.

Кто же эти чужаки?

Были попытки хотя бы часть из них вновь записать в легендарные поляне. Ещё в 1960-х годах великая наша археолог И. П. Русанова указывала на сходство некоторых гнёздовских захоронений с трупоположениями в подкурганных ямах с захоронениями в киевском некрополе. Однако затем последовали открытия аналогичных погребений в других местах. В частности, всё в той же нашей Ладоге. При этом экспансия пресловутых полян в том направлении никаким больше находками не подтверждалась. Напротив: в этих погребальных комплексах обнаружились скандинавские вещи. А это, в свою очередь, заставило вспомнить об аналогичных погребениях в шведской Бирке — признанном центре викингующих и торгующих скандинавов.

Таким образом, ситуация становится решительно непонятной: поляне, конечно, такие поляне — но Бирка никак не могла принадлежать к лука-райковецкой культуре. И объяснение данному проколу могучих киевлян может быть только одно: подобные захоронения принадлежат неким людям, входившим — не национально, но корпоративно — в состав той общности, которая имела право хоронить своих людей в Гнёздове.

Это тоже стоит запомнить.

И, наконец, осталось выяснить последний вопрос: а как, собственно, существовали скандинавы на этой территории.

В других случаях это увидеть подчас сложно — нет источников, кроме археологических. И изредка легендарных. В данном же случае у нас такой источник есть — скандинавские саги. Как историческое повествование они вызывают, конечно, много вопросов — хотя это потрясающая по своей красоте задача — вытащить историю из-под текстов хвалебных или былинных песен. Но сейчас чисто историческая канва описанных в сагах событий нам сильно и не нужна. На данный момент важнее именно бытовая, поведенческая сторона жизни скандинавов на Руси. И вот как раз се мы увидеть вполне можем.

Итак, «Сага об О лаве Святом» («Olafs saga hins helga»):

…предлагает конунг свеев ярлу остаться у него. А ярл говорит, что хочет воевать летом на Восточном пути. Затем он так [и] поступает. И осенью он был на востоке в Кирьялаланде, отправился оттуда вверх в Гардарики, опустошая страну. Заболел там и умер там осенью. Лишился тогда ярл Свейн своей жизни.

Это, собственно, понятно: случай войны. Хочу воевать — и точка! Повода нет, вызова жителей «Восточного пути» — тоже. Просто охота пограбить. Чего недостаточно?