Русские полководцы XIII-XVI веков

Пытаясь понять личность Дмитрия Московского, хочется согласиться с голландским историком И. Хейзингой: "Не так-то просто выявить сущность натур, принадлежавших столь далекому веку" (65, 296). Несомненными особенностями характера Дмитрия была пылкая отвага в сочетании с унаследованной от предков несокрушимой настойчивостью. Среди не знавших жалости воителей своего жестокого века он был едва ли не самым милосердным. Подобно отцу и деду, Дмитрий был скорее человеком мира, нежели войны. Звон мечей и зрелище залитого кровью поля битвы не доставляли ему особого удовольствия. Примечательно, что сам он лишь изредка, в наиболее важных случаях — главным образом когда речь шла о борьбе с Ордой — отправлялся в поход. В "домашних" конфликтах он, как правило, ограничивался посылкой кого-либо из своих воевод.

Возможно, какой-нибудь дотошный книжник после кончины Дмитрия произвел нехитрый, но красноречивый подсчет: его прапрадед, Александр Невский, жил 43 года; прадед Даниил — также 43; дед, Иван Калита, — немногим более (год его рождения неизвестен, но не ранее 1282 г.); отец, Иван Красный, — 33 года. Сам Дмитрий прожил 38 лет.

Остро ощущая быстротечность времени и словно предчувствуя свою раннюю кончину, Дмитрий спешил жить. Это проявлялось не только в его постоянном стремлении к действию. Если верить "Слову о житии великого князя Дмитрия Ивановича" — а это произведение, как показывают последние исследования, возникло вскоре после кончины князя и, стало быть, не могло слишком далеко отступать от истины, — внук Ивана Калиты любил роскошь, пиры, веселье. Впрочем, на дне его жизнелюбия таилась грусть. Известно, что на одной из своих личных печатей он приказал вырезать горький афоризм в духе Екклесиаста: "Все ся минет" — "Все проходит".

Отец восьми сыновей и четырех дочерей, Дмитрий был счастлив в своей семейной жизни. Княгиня Евдокия была ему хорошей женой, а овдовев, стала верной хранительницей его заветов. Судя по тому вниманию, которое уделяет ей автор "Слова", можно думать, что именно она и была заказчицей этого блестящего панегирика — своего рода литературного памятника куликовскому герою.

Трудно сказать о Дмитрии лучше, чем это удалось автору "Слова". Князь "аки кормчий крепок противу ветром волны минуя … тако смотряще своего царствия. И умножися слава имени его, яко и святого Володимера, и въскипе земля Рускаа в лета княжениа его"* (9,210).

Князь Холмский

Судьба всегда на той стороне, где лучшая армия.

Макиавелли

В эпоху Ивана III (1462–1505) в результате присоединения к Московскому княжеству целого ряда обширных территорий возникает единое Российское государство. Это было одно из самых важных явлений в истории нашей страны. Иван III пожинал плоды кропотливого труда своих предков — пяти поколений московских князей из рода Даниила. Одновременно он наметил основные направления внешней и внутренней политики Москвы на несколько столетий вперед. Появление единого государства позволило собрать в кулак боевые силы страны, направить их на решение исторических задач: окончательное освобождение Руси от чужеземного ига; обеспечение безопасности восточных и южных границ; возвращение русских земель, подпавших под власть польской короны и великого князя Литовского; борьбу со шведско-немецкой экспансией в Прибалтике.

Историческое значение любого государственного деятеля определяется масштабом задач, которые он разрешил или поставил. На фоне удельных князей XIII–XV вв. с их мелкими заботами и сомнительными достижениями Иван III выглядит великаном. Рядом с ним могут встать лишь такие герои, как Александр Невский, Даниил Галицкий, Дмитрий Донской. Однако, в отличие от них, Иван никогда не блистал личным мужеством, готовностью к самопожертвованию "за ближних своих". Осторожный и глубокомысленный, он являл собой новый образ правителя — тип "государственного деятеля". Подобно Петру I, Екатерине II и Александру II, Иван умел угадать в людях те или иные способности и, не колеблясь, доверял им самые важные дела. Умение отыскивать способных людей и открывать дорогу их дарованиям — одна из основ его успехов. Однако при этом Иван ревниво следил за тем, чтобы достоинства других не умаляли его собственной славы. Он умело присваивал себе чужие подвиги и заслуги, отодвигал в тень подлинных "виновников торжества".