Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Меня в девять лет отец привез в Аллаиху в школу, а я была росту очень маленького, щуплая, учитель посмотрел на меня и сказал, чтобы меня на следующий год привозили. Хотя сам-то он был очень маленького роста. Отец меня привез на следующий год, и я с 1-го по 4-й класс училась в Аллаихе. Но провела там 5 лет: два года сидела в 1-м классе, но не из-за тупости, а потому, что совсем не знала якутского, а преподавали по-якутски. Когда я в Аллаихе училась, жила у С. и Ф. В Аллаихе был интернат, там очень хорошо кормили, было где жить. Но меня в интернат не взяли, потому что отца нашего раскулачили. Таких в интернат не брали. У С. и Ф. фамилия такая же, но они родственниками не были. У них десять детей было. Кроме меня, у них еще брат мой жил, тоже в школе учился, да еще несколько детей из Русского Устья, тоже никакие не родственники. Условия, как я сейчас вспомню, были ужасные. Нищета. Спали по два–три человека на койке (уруне), взрослые – отдельно. Изба без перегородок, т. е. как одна комната. Но чтобы какие-то заигрывания у мальчиков с девочками – и в помине не было. Никакой бани в Аллаихе не было, а в избе мыться было никак невозможно. Поэтому мы всю зиму и не мылись. Да и дома в Похвальном тоже никакой бани не было. Ну, зимой в Похвальном, может, когда, очень редко, мылись в тазу у печки, по очереди. А летом брали воду из речки и мылись в тазу в амбаре. Летом мы рыбачили на участке у С. и Ф. В Аллаихе жили впроголодь. Я хорошо помню, что на двоих детишек давали одну селедку, разрезанную вдоль.

А когда-то мы жили богато. Дед… был богатым. Когда он мою маму замуж выдавал, дал за ней 12 упряжек приданого. Я помню, у матери швейная машинка была, золотые ложки. Во время коллективизации в 1937 году отца раскулачили. Раскулачивали свои же бедняки, которые сами работать не хотели, только завидовали.

Пока отец был в ссылке, мать убивалась – работала как лошадь. Нищета была страшная, голод, носить было нечего. Когда мама ловила селедку, простудила ноги, в холодной воде же стоять приходилось по многу часов, ее скрутило, ноги отнялись и загнулись назад. В 1934 году мне восемь лет было, мама умерла. Отец к тому времени уже отбыл срок и вернулся. Я помню, что он ее хоронил. И помню, что, когда мама умерла, всю ночь стояла свечка. Отец потом умер в 1947-м в Чокурдахе.

Пять классов в Аллаихе закончила – вернулась домой в Похвальное – «план давать». В колхозе работала. Все лето работаешь, как проклятый, рыбачишь – зимой из колхоза приезжали, «план» [то есть рыбу] забирали.

Во время войны мы для фронта работали: солили рыбу, делали юколу, одежду шили из шкур, перчатки, обувь. Все это сдавали. Говорили, что для фронта.

Когда в Похвальном жили, бедность была ужасающая. Когда приходил пароход, помню, отец нам приказывал прятаться в доме: так плохо мы были одеты, рванина, одни заплаты. Даже зимней одежды-то не было: легкие торбаза, травяные стельки, какие-то тряпки вместо портянок.

Когда из школы вернулась, в Похвальном-то я недолго прожила. В 19 лет уехала в Чокурдах – из-за бедности. Надоело голодать и ходить в тряпье. В колхозе-то работали за трудодни. На зиму давали горстку муки, горстку сахара – этого на большую семью надолго ли хватит? Просто сказала как-то своим: я, наверное, уеду. А когда летом пришел катер, села в него, помахала рукой и уехала. В то время из колхоза в райцентр можно было уехать. В колхозе просто вычеркивали из списков и всё. В райцентр все из наслегов рвались – там за работу деньги платили. Но жизнь там тоже была трудная – из-за отсутствия жилья. Все, кто приезжал, где-то устраивались, но работу трудно было найти, а работа в основном была такая: техничка, сторож, прачка, няня, кочегар (ж 26 ЧК).

С экономической точки зрения от совхозов было не больше толку, чем от колхозов. И все-таки появление совхозов в годы так называемой хрущевской «оттепели» было некоторым облегчением для всех бывших колхозников. План все равно требовали, но за работу стали наряду с продуктами давать пусть небольшие, но деньги.

Это всеобщее преобразование колхозов в совхозы происходило практически одновременно по всей стране, и неудивительно, что совхозы на Индигирке, Колыме и Анадыре возникли практически одновременно – в самом начале 1960-х годов.