Русские суеверия

«Мамонт не любит солнечного света… Во все летние месяцы мамонт укрывается в земле. В зимнее же время, когда речная вода укрыта от солнечного света толстым льдом и снегом, мамонт любит проводить время в самой реке, в воде подо льдом. Часто в зимнее время можно видеть на льду реки широкие трещины, проникающие всю толщу льда, а иногда можно видеть, что лед на реке расколот и раздроблен на множество некрупных льдин, – все это видимые знаки и результаты деятельности мамонта: разыгравшееся и расходившееся животное ногами и спиною ломает лед».

«Весною, с разлитием рек, когда лед тронется и несутся льдины по воде, мамонт начинает сердиться на то, что льдины уходят; в ярости мамонт хватает лапами и рогами льдины и задерживает их и таким образом на реке по местам производит значительные заторы льда. Нередко случается при этом, что льдины затирают и насмерть давят самого мамонта. Оттого-то кости мамонта всего чаще находят в воде, на дне реки, и в берегах рек в земле, всегда на значительной глубине. Мамонт по своему нраву животное кроткое и миролюбивое, а к людям ласковое, при встрече с человеком мамонт не только не нападает на него, но даже льнет и ластится к человеку» (тобол.) 〈Городцов, 1910〉.

Кротость мамонта подтверждают рассказы, сходные с популярным во многих областях России повествованием о случайно провалившемся под землю и зазимовавшем там человеке. Зимует он со змеями, змеем (см. ЗМЕЙ), а в сибирской версии сюжета – с мамонтом. Мамонт (как и змей) не трогает пришельца; даже «ластится» к нему. Он указывает ему камень, лизнув который можно насытиться, а весною выводит на берег реки (тобол.).

Подробное исследование сибирских поверий, связанных с мамонтом и «мамонтовыми костями», было предпринято В. Н. Татищевым во время разыскания им по указу Петра I рудных месторождений. «Сей зверь, по сказанию обывателей, есть великостию с великого слона и больше, видом черн, имеет у головы два рога, которые по желанию своему двигает тако, якобы оные у головы на составе нетвердо прирослом были. 〈…〉 Оной зверь живет всегда под землею, с места на место приходит, очищая и предуготовляя путь себе имущими рогами, якобы некоторыми снастьми, но не может никогда на свет выттить; когда же он так близко к поверхности земли приближится, что воздух ощутит, то умрет. О пище его не что иное мнят, как токмо самая сущая земля, притом же некоторые сказуют, что он не может в тех местах жить, где люди на земли поселились, но удаляется в места пустые и ненаселенныя» 〈Татищев, 1979〉.

В. Н. Татищев подробно характеризует «мамонтовы кости», которые рыбаки и охотники находят «наиболее в странах северных, яко в провинциях Тунгуской, Якуцкой, Северной Даурии, Обдории, Удории, Кондории и Угории, на местах инных, токмо при реках, где водою берег обмоет и земля обвалится…». И хотя добытые кости бывают разными, «яко головы, позвонки, ребра, голени и протчия, однако протчих всех, кроме рогов, не берут, понеже токмо сии в употребление годны». Рога за высокую цену продают «токарям, рещикам и купцам, торгующим в Китаи», «немало же количество привозят и в Москву».

Убеждение в реальном существовании обитающего под землей мамонта имеет множество обоснований. Некоторые видели хорошо сохранившиеся останки мамонтов. Другие «видали, где он ходит, сказуя, что земля под ним с великими лесами подымается великими буграми, а позади его падает, и остаются глубокие рвы, и леса падают; таковых ям показуют там на разных местех множество». Третьи уверяют, что мамонты существуют, но почти не встречаются человеку, так как «от жительства людей бегут».

«Сим обывательским сказаниям многие верили и за истину не токмо описали, но и начертанием изобразили, – подытоживает В. Н. Татищев. – Случилось же мне от шведских знатных пленников слышать, что они оного зверя сами видели в ночи чрез реку плывуща, а образа и цвета его за темностью видеть не могли». Кроме того (шведы преимущественно), считают мамонта «зверем бемутом». Мнение это основывается на Священном Писании (Книга Иова); имя библейского зверя, как полагают, искажено («бемут» – «мамонт»).

«Мамонтовы кости» почитают и за останки слонов войска Александра Македонского. Их считают «слоновьими костями», занесенными из тех стран, «где и ныне живые обретаются, во время потопа стремлением воды занесены и, в тогдашнее великое земли возмущение тягостию углубясь, доднесь остались». Рассказывают еще, что поскольку древние народы Сибири (кроме татар, пришедших недавно) «суть отродья израильтян», расселившихся по всей земле, то и «слоны оные ими с собой приведены», «которые от стуж померли и чрез долгое время в землю углубились».

Наконец, мамонта и его ископаемые останки «одни просто называют игрою естества; другие душою земли, третие же силою или духом семян».

Изложив собранные сведения, В. Н. Татищев присоединяется к «естественно-научной» точке зрения, полагая, что «мамонтовы кости» – останки зверей, обитавших на земле в отдаленные времена и при другом климате 〈Татищев, 1979〉.