Русские суеверия

Для крестьянских поверий XIX–XX вв. характерен облик черта – фантастического существа, склонного к причудливым метаморфозам. «Черт видится „деталями“: ноги в шерсти, руки с когтями, крылья, коровья голова» (владимир.) 〈Завойко, 1914〉. Он «каркает вороном, стрекочет сорокой», способен принять какой угодно вид – «животного с черной шерстью, человека с рожками» (волог.). Черти являются людям «в разных видах, смотря по цели. Если нечистому, черту, надо испугать человека, то он является в виде страшного зверя; если „самустить“ (совратить) на худое дело – в виде человека; коли подурачиться, поглумиться над людьми – то в виде кошки, собаки и т. д.» (новг.) 〈АРЭМ〉. «И леший такой же черт. Они везде, их много видов. Они и с хвостиком, и с крылышком, и без спины, в любом обличье выйдут, и в человечьем… Хоть в кого может превратиться. И летучие есть» (новг.) 〈Черепанова, 1996〉.

Черт обращается в мышь, змею, лягушку, рыбу, сороку, свинью, козлика, барана, овечку, лошадь, зайца, белку, волка; в клубок ниток, ворох сена, камень 〈Максимов, 1903〉. Как и бес, дьявол, он оборачивается змеем. Образ змея «был очень удобным для символизации духа зла: он говорил о его мудрости, изворотливости, отвратительности и слабости» 〈Рязановский, 1915〉.

Излюбленное обличье черта – вихрь. Вихрь – черт, играющий с ветром; если вскочить в круговорот вихря и воткнуть нож в землю, то зарежешь черта, на ноже появится кровь (орл.). Черт способен принять непонятный и страшный облик. «Лукавый, или черт, кажется, по народным поверьям, в разных видах… В деревне Княжая крестьянин Иван Шурыга занялся гонкой дегтя: „Гоню я деготь в Страстную субботу, не хотелось мне бросить, и я остался на ночь. 〈…〉 Сидеть до полуночи в истопке мне показалось страшно, и я вышел к огню из истопки. Сижу у огня и вижу, что ко мне быстро катится как копна огненная. Докатилась до истопки, отворила дверь в истопку и говорит: «Сдогадался-таки, ушел!» – и укатилась от истопки. Я так испугался, что давай Бог ноги! Бог с ним и с дегтем!“ Соседи уверяют, что в истопке его бы непременно задавило» (Новг., Белоз.).

Черт оборачивается человеком – монахом, священником; странником, солдатом. В уральском повествовании черти – «барыни в немецких платьях, в шляпках, с зонтиками и офицеры с гитарами» – «и у тех, про́клятых, вместо ног торчат – у кого лошадиные же копыты, у кого звериные лапы, а у одной барыни из-под платья и хвост виден, закорючился, словно у собаки» 〈Железнов, 1910〉.

На Владимирщине полагали, что черти – «такие же люди, но нерусские, неаккуратные и неуклюжие».

В поверьях конца XIX – начала XX в. облик черта осовременивается. «Случилось мне прийти в правление в пятницу, и я увидел там старушку какую-то в коридоре, – сообщали в 1898 г. из Тихвинского уезда. – Спрашиваю: „Что тебе, бабушка?“ – „А что, кормилец, выдают проценты?“ – „Выдают. А где у тебя книжка?“ – „Да что, кормилец, ходила помолиться Царице Небесной, да черт навстречу попал, я и узелок оставила… 〈…〉 Да сидит на двух колесах, да как ветер дунул, он и уехал. Я и думаю, что ходила помолиться за грехи свои, а тут черт навстречу“. Я ей говорю: „Бабушка, это, верно, барин на велосипеде“. – „Ох ты, родной мой, да его, черта, нашему барину на тройке не догнать“» 〈АРЭМ〉.

«Черт-человек» может быть до мелочей похожим на знакомого, родственника (соседа, кума, свата, мужа). «Недавно в деревне Мальцеве умерла женщина Марья, с огромнейшим животом. Родные передают, что, когда они стали ей укорять, что она гуляет (распутничает), она им рассказала следующее: „Когда Костю (мужа) взяли в солдаты, я сильно тосковала. И вот стал по ночам ходить ко мне мужик, ликом и всем как Костя. Живот-то и стал расти!“ Народ уверяет, что ходил к ней лукавый» (новг.) 〈АРЭМ〉.

Черта выдают зычный голос, горящие глаза; едва заметные рожки, копытца; иногда у него подоткнута правая пола одежды, а на голове – красная шапочка (реже он носит красную рубашку, пояс).

«У кого нет ресниц, тот считается чертом или, во всяком случае, весьма подозрительным человеком» (волог.). У черта нет тени (новг. и др.). Ср. также совет, как отличить «чертей в образе людском». «Как бы там черт ни притворялся, а хвоста скрыть не может: хоть кончик да будет виден из-под одежды. То же и насчет ног: истовых, значит, ног он иметь не может, а будет иметь иль-бо лошадиные копыты, иль-бо звериные лапы» (урал.) 〈Железнов, 1910〉.

Согласно поверьям Тульской губернии и некоторых других, чертей, как и людей, очень много.