Русские своих не бросают

– Ну, это… Почти то же самое, что и русская. Но другое. Ладно, не будем об этом. Ник написал статью о вас, а я хотела бы добавить туда немного женского колорита. Ведь мы, женщины, видим мир совсем по-другому, не правда ли? А насчет женщин-журналисток… У нас есть и женщины-врачи, и женщины-инженеры, и женщины-ученые. И никого это не удивляет.

– А почему им приходится работать? Их что, муж не может содержать? – удивилась я.

– Если у тебя есть талант, то почему же его не развивать? – парировала Лиза.

– Скажите, – не удержалась я. – А женщины у вас часто носят брюки?

– Конечно, ведь на нас они выглядят зачастую получше, чем на мужчинах.

– А мне они пойдут? – И я вылезла из-под одеяла в одной ночнушке.

От ее оценивающего взгляда мне стало как-то не по себе – так на меня смотрели только мальчики, да и то редко столь откровенно. Но тут она заговорила, и я забыла о своих подозрениях.

– Конечно, пойдут, у вас хорошая фигура, – сказала Лиза. – Вам бы еще лицо накрасить, да и без лифчика ходить не рекомендуется – вредно для груди – и вы будете очень даже ничего.

– А что это такое – лифчик?

– А вот это, – ответила она и расстегнула блузку. Под ней не было нижней рубашки, зато ее грудь, как оказалось, была упрятана в своего рода полушария, которые держали какие-то кружевные лямки.

Так вот почему ее грудь не свисает, догадалась я. И сказала:

– Вы очень красивая.

– Спасибо, – усмехнулась Лиза и вдруг как-то еще более странно на меня посмотрела. И тут мне вдруг вспомнился Кассий и холодный блеск в его глазах. Я немного насторожилась и забилась обратно под одеяло, спросив:

– Скажите, а где сегодня Николас? На том, другом корабле? Не запомнила его название.

– Да, наверное, на «Смольном». У него там подружка-докторша. Очень красивая. Замужняя, но это его не останавливает.

– Как замужняя? – ужаснулась я.

– А вот так. Вообще наш Ник как мартовский кот – помурлыкает с одной, с другой, с третьей… Вот он даже меня пытался соблазнить, а я ведь тоже замужем.

– Вас?

– Да, меня. Обещал показать мне Стокгольм, увез меня на какой-то пляж и начал ко мне приставать. Еле отбилась.

Я не сдержалась и заплакала. Так вот ты какой, Ромео… Лиза приобняла меня за плечи, почему-то прижалась ко мне своей высокой грудью и сказала:

– А что, тебе этот котяра понравился? Не бойся, пройдет. Мы, девушки, должны держаться вместе. А такие, как он, пусть идут лесом. Ладно, – и она посмотрела на левое запястье, где я, к своему удивлению, разглядела циферблат на ремне и догадалась, что русские так странно носят часы, – мне уже пора. Давай я к тебе зайду еще раз, расскажешь мне о жизни в Америке и о твоем путешествии. А я тебе принесу каталог модной одежды. Заодно и поговорим о своем, о девичьем…

И когда она выходила, снова посмотрела на меня все тем же странным оценивающим взглядом, и я опять вспомнила холодный блеск в глазах шекспировского Кассия, подумав, что такие, как она, действительно опасны, и что я не очень хочу ее видеть, даже с каталогом.

Но вот Николаса я больше не хотела видеть вообще. Дура малолетняя, сразу же пала жертвой шарма русского Дон Жуана. И я, уже никого не стесняясь, зарыдала в голос.

В кубрик вбежал Игор.

– Что случилось? – сказал он с тревогой в голосе.

– Игор, если еще раз придет этот журналист… Николас… ни в коем случае не пускайте его ко мне!

17 (5) августа 1854 года.

Балтийское море у острова Мякилуото.

Борт 44-пушечного фрегата «Цесаревич»

Капитан Васильев Евгений Михайлович

Наш «Ангел» порезвился на славу. Матросы «Цесаревича» так громко кричали ура, наблюдая за сражением, что я чуть не оглох. Честно говоря, это действительно было захватывающее – зрелище – покруче любой компьютерной «стрелялки». Рокот двигателя вертолета над головой, огненные стрелы, летящие в сторону противника, яркая вспышка при попадании в борт или палубу вражеского корабля… То, что происходило на моих глазах, даже нельзя было назвать боем – это было избиение младенцев. Но мне почему-то не было жалко ни французов, ни англичан.

Когда после попадания НУРСа очередной вражеский фрегат или линкор охватывало пламя, на наших кораблях раздавались крики восторга, а на вражеских – вопли ужаса. В конце концов нервы у противника сдали, и, сломав строй, его корабли бросились врассыпную. Но только далеко ли уйдешь от винтокрылой машины? Безжалостный «Ангел» сделал еще один заход и двумя НУРСами поджег большой парусно-винтовой корабль, на всех парах пытавшийся сбежать с поля битвы. Похоже, что одна из огненных стрел угодила в пороховой погреб беглеца, и он через мгновение взорвался, осыпав горящими обломками находящиеся поблизости корабли.