Русские своих не бросают

Когда подлетела «эмка» с Ромой и Ильей Марленовичем, Михаил первым делом показал портрет «водителева дружка».

– Антон? – нахмурился Исаев-старший. – Что-то мне это не нравится…

Зазвонил радиофон, и он мигом дотянулся до аппарата.

– Да! Что-о? Это точно? Понятно… Ладно, вызывай Филоненко.

Он медленно отложил радиофон.

– Что? Что там?

Илья Марленович странно посмотрел на Вику.

– Беда, – сказал он негромко. – Сегодня с утра доставили одну женщину с переломом, и все. А санитарный «ЗИС» был угнан, его нашли пару часов назад…

Вскоре примчались два «воронка», показался Филоненко, начальник охраны Центра, и его «держиморды». Начались оперативно-розыскные мероприятия…

* * *

Ночь прошла тревожно, Вика не выспался. Жила в нем крошечная надежда на то, что утром все станет ясно и Марлен найдется, но чуда не случилось.

Наташа плакала, Лидка тоже хлюпала носом – за компанию. Михаил бродил по комнате, сосредоточен и хмур.

На Викино «доброе утро» никто не обратил внимания. Тимофеев приблизился к Краюхину и вопросительно на него посмотрел. Тот покачал головой. Виктор вздохнул.

Решив заняться работой, чтобы хоть как-то отвлечься, он поехал на танкоремонтный. Поглощенный тяжкими думами, Тимофеев даже Риту не заметил. Девушка, впрочем, не обиделась.

– Что случилось, Витя?

– Ох! – вздрогнул Тимофеев. – Привет, Рита. Извини, не заметил. Тут, понимаешь… Друг пропал. Исчез и… все как-то странно…

Рита подошла ближе, настолько близко, что Виктор замер, ощущая тепло девичьего тела.

– Все будет хорошо, слышишь?

Ритина рука легла Тимофееву на плечо, и он, не думая, не рассчитывая поступок, обнял девушку и привлек к себе. Она не отстранилась и не воспротивилась его порыву, тем более что тот сразу иссяк – гладкие руки обвили Викину шею, и дыхание опалило его ухо:

– Все будет хорошо…

* * *

Филоненко вернулся в Центр после обеда, встрепанный какой-то и мрачный.

– Не знаю уж, что там Сталин говорил по телефону, но Берия стоял навытяжку, бледный и потный, – проговорил он, поглядывая на Виктора с Мишкой.

Начальник службы безопасности чувствовал себя виноватым.

– Вы тут ни при чем, – покачал Михаил головой. – Сотрудников в Центре хватает. Что же, к каждому по охраннику приставлять? А толку? Да хоть грузовик с охранниками пусти за Марленом, это ничего не решит. Вспомните историю с Абакумовым! Да и что это за жизнь – под вечным присмотром!

– Так-то оно так… – прокряхтел Филоненко, поглаживая колени.

Тут в пустовавшую лабораторию стремительно вошел Марленыч.

– Ну? – вперился он в безопасника.

– Значит, так. – начальник СБ хлопнул ладонями по коленям. – Марлен, скорее всего, жив. Даже наверняка – его похитили. Мы очень боялись, что тут немцы замешаны, но нет, всю операцию провернули англичане. Нагличане… Наша «неотложка» засветилась на аэродроме – самолет Королевских ВВС принял на борт дипломатическую почту и якобы двоих сотрудников посольства – ходячего и лежачего. Полагаю, это были Лушин и Марлен. Перехватить их можно было, наверное, но кто ж знал! Самолет садился в Астрахани, заправился и продолжил полет – в Тегеран. А сейчас уже поздно. Если в Иране они не слишком задержались, то сейчас уже к Каиру должны подлетать. Ну, это мы все сами разведали, а буквально час назад пришла шифровка из Лондона – наш агент в МИ-6 сообщил, что Лушин был завербован перед Новым годом самим Мензисом. Он прошел стажировку в разведшколе, после чего его направили с караваном в Архангельск. Лушин – его настоящая фамилия, и он действительно инженер-авиатор, или как это там у вас называется…

– А кто сообщил, какой агент? – неожиданно поинтересовался Вика. – Не Ким Филби, случайно?

– А ты откуда знаешь? – вытаращил глаза Филоненко.

– Он слишком много знал, – процитировал Краюхин, криво усмехнувшись.

– А… ну да…

Тимофеев-старший, стоявший в дверях, серьезно спросил, ни к кому не обращаясь:

– Что будем делать?

– Думать будем, – вздохнул Илья Марленович.

* * *

…А война гремела и гремела, чудовищным круговоротом стали и огня, дыма и крови корежа землю Харьковщины и Луганщины, калеча и убивая толпы народа, отмеченных красной звездой или черной свастикой.

Силы, противостоящие РККА, были огромны. Дивизии всяких румын да хорватов с итальяшками можно было не считать, но лишь одна 6-я армия Паулюса располагала четырнадцатью пехотными дивизиями, тремя тысячами орудий и минометов, семьюстами танками. Сверху ее прикрывал 4-й воздушный флот Рихтгофена, а это тысяча двести самолетов.

Рядом наступала 17-я немецкая армия, 1-я танковая армия Клейста и 4-я танковая армия Гота.

Казалось невозможным сопротивляться их «штурму и натиску», но Красная Армия держалась – за весь июль немцы продвинулись к востоку всего на шестьдесят километров. Продвинулись, громоздя за собой груды горелой брони и тысячи безымянных могил.

Дым почти не рассеивался над степью. Чадило над всем миром – рвались снаряды на райских островах в Тихом океане, вздымая белый коралловый песок. Красный зернистый вихрился под ударами фугасов в Сахаре. Бомбы падали на вечную мерзлоту Заполярья, торпеды скользили под голубыми водами Средиземного моря.