Русские толкования

Каждое утро с шестиколесной точностью, в один и тот же час и в одну и ту же минуту, — мы, миллионы, встаем как один. В один и тот же час, единомиллионно, начинаем работу — единомиллионно кончаем. И сливаясь в единое миллионорукое тело, в одну и ту же назначенную Скрижалью секунду, — мы подносим ложки ко рту, — и в одну и ту же секунду выходим на прогулку и идем в аудиториум, в зал Тэйлоровских экзерсисов, отходим ко сну…

Мы идем — одно миллионоголовое тело, и в каждом из нас — та смиренная радость, какою, вероятно, живут молекулы, атомы, фагоциты. В древнем мире — это понимали христиане, единственные наши (хотя и очень несовершенные) предшественники: смирение — добродетель, а гордыня — порок, и что «МЫ» — от Бога, а «Я» — от диавола.

(2 сл. и 22) — но сказать о себе «мы» может не только «один из», это множественное скромности, но есть и множественное величества, «один» тоже может.

Мировой человек. Отождествление легко переходит в обобщение, множественные все как один незаметно сходятся в единственном «всеедином» человеке, мировом человекепословицы Мир — велик человек (; мир — велико дело)или Мир — большой человек,ср. Кто больше мира будет? Мир одиначеством велик, Одиночеством мир силен(ППЗ, с. 143 и 157; Кн. поcл., с. 74; ПРН, с. 404 сл.; записи Кольцова, с. 275; СРНГ 23, с. 27; СВРЯ, ст. Один),к мир«община, сходка» — сербохорв. задруга«семейная община», дружина«артель», «войско», согласие«сходка», у раскольников «секта», собор, совет.В пословицах вроде Мирская шеятолста,«т. е. много снесет, сможет», и Где у мира рука, там моя голова(ПРН, с. 405) проглядывает тот же мировой человек, на это любезно обратил мое внимание В. Топоров; о мирев связи с Митройсм. его Элемент *MIR-, Мир и воляи другие работы. О великане, большом человеке в фольклоре и у Рабле см. Формы времениБахтина, 4 и 9 (с. 299 сл. / 185 сл. и 389 сл. / 273 сл.). Тысячеглавый, тысячеглазый, тысяченогий первочеловек Пуруша Ригведы (10.90), но и «единое миллионерукое», «одно миллионоголовое тело» из Мы — вот мифологический образ мирового человека. Его продолжает «полнота человечества» у Григория Нисского, объятая уже в Адаме, битовском «громоздком, неопределенно — глиняных черт человеке». А согласно Паскалю «вся вековечная череда людей должна рассматриваться как один и тот же человек, всегда сущий--», и дальше: «этот всемирный человек», homme universel, — Предисловие к трактату о пустоте.Эта «удивительная мысль», считал Петр Чаадаев ( Философические письма, 7, ср. в 5), «когда-нибудь должна стать не образным выражением отвлеченного положения, а реальным фактом человеческого разума» [21]; так и Вяч. Иванов в Кручах(3.1: Монантропизм) о «постижении, что все мы — единый Адам». Наконец, говорящий «один-единственный человек всех времен» по О. Розенштоку-Хюсси [22]уже не мифологема, а герменевма. Снова Битов: