Русские уроки истории

Проектируя новое государство, способное защитить любой народ Земли, придётся решительно отказаться от использования любой светской веры. В принципе, каждый гражданин такого государства должен иметь действительное социальное знание, позволяющее ориентироваться в социуме и стремиться к достижимому социальному положению. То есть необходимо расширить пределы доступности социального знания далеко за границы элиты.

Собственно, никакой элиты — тех, кто знает нечто существенное о власти, чего не знают другие, — остаться вообще не должно. По существу, элита — это пережиток закрытых сословных обществ, остаточное явление закрытого правящего класса. Социальная тайна должна быть изгнана из жизни государства. Власть как функция должна быть жёстко отделена от всевозможных управленческих нагрузок, не подменяться и не маскироваться ими, не освобождаться ими от ответственности. Каждый должен иметь возможность управлять, опираясь на ограниченную им самим ответственность, соразмерно ей получая доступ к возможностям управления. Власть же предполагает неограниченную ответственность. Поэтому властвовать смогут только те, чья ответственность не ограничена и гарантирована их собственной жизнью. Такое государство должно консолидироваться не формальным внешним единством мнения, игнорирующим реальный конфликт оснований (так функционируют все представительные демократии), а содержательным единством социального знания, общего для всех социальных статусов.

Если мы хотим выжить, то нам нужно стать не только храбрыми, что мы умеем и что мы не единожды в мировой истории доказывали. Нам нужно стать ещё и очень умным, мыслящим народом. Это наш исторический вызов. И ум наш должен стать не умом элиты, узурпировавшей право судить, а общим имперским умом, который ясно видит наши собственные проблемы и возможности, врагов и союзников. Не коротким умом, ограниченным выгодой момента, а длительным, много превышающим жизнь одного поколения. При этом наш ум должен быть смелым — продолжающим наши традиции.

Проектировать новую государственность

Нам представляется ошибочным искать «четвёртую теорию общественного устройства», по А. Дугину, признавая первыми тремя коммунизм, либерализм и нацизм-фашизм.

Мы уже отметили выше, что нацизм — это вера в анти-бога, отбросившая правовые и моральные ограничения, практикующая геноцид, а фашизм вообще «не тянет» на универсальную светскую веру, будучи лишь перенапряжённой социальной практикой национального государства, не способного стать империей. Подталкивать Россию к превращению в национальное государство означает подталкивать её к фашизму. И одновременно — к потере империи. Национальное государство Россия просто не сможет существовать в сегодняшних географических масштабах.

Коммунизм и либерализм — это не теории, а светские религиозные доктрины. В качестве таковых они действительно могут быть основами цивилизационной конструкции политических монополий сверхвласти, однако между ними вовсе нет метафизический разницы, которую им приписывают адепты. И та и другая доктрина — это вера человекобожия, адаптированная к своей ресурсной базе. Либерализм опирается на ограбление мира в пользу «золотого миллиарда», а коммунизм исходит из внутренних ресурсов одного, пусть и большого, государства.

Подлинно легитимным станет лишь то правление, которое сможет поставить перед нашими постсоветскими странами исторические цели выживания. Это верно и для всех стран мира без исключения. Трагедия Украины — в её неспособности поставить такие цели, что и привело её к войне с русскими, прекращать которую приходится нам. Нам придётся и восстанавливать государственность на этих территориях. Без проектирования народной государственности этого сделать нельзя.

Нужно помнить о нашем главном преимуществе: мы уже прошли то минное поле, на которое только вступают США и Западная Европа. Мы побывали в будущем в порядке эксперимента, теперь нам нужна рабочая модель народной политики, адаптированная к сегодняшним требованиям и способная к дальнейшему развитию.

Утратив противника в лице СССР, наши антагонисты демонтировали весь аппарат «социального прогресса», который был необходим в ситуации светского религиозного противостояния. Сегодня реальных ресурсов, достаточных для того, чтобы обеспечивать социалистические институты общества вместе с аппетитами капиталистических, нет. Поэтому глобальная долговая модель капитализма пребывает в кризисе. При этом политических инструментов для анализа собственной реальной истории и текущей ситуации у противника нет, так как нет собственного исторического опыта, а значит — нечего рефлексировать. Ведь они только догоняли нас.