Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Сталин все прекрасно понимал. Он доходчиво объяснил, что если второй фронт будет открыт не во Франции, то он не может гарантировать лояльность Красной армии. Это происходило почти год спустя после Сталинграда, когда за ним стояла армия более мощная, чем когда-либо.

Как-то вечером, после обеда, Сталин объявил о своих намерениях уничтожить всех видных нацистов до единого. Черчилль заметил, что войну начали пруссаки. Сталин с ним не согласился: немцы, заявил он, так перемешались, что «сегодня все они одинаковы». Следует ликвидировать где-то от 20 000 до 30 000 человек. Черчилль возразил, что западные державы не могут допустить ничего подобного, после чего Сталин обратил его внимание на зверства, совершенные немецкими войсками в Советском Союзе. Эту проблему тоже отложили до будущих обсуждений. Однако Сталин уже составил свое мнение касательно разделительной черты между нацистами и остальными немцами, как часть своего всеобъемлющего плана относительно Германии.

Тем не менее тегеранские дебаты в основном концентрировались на более неотложных военных вопросах. То, как они подавались Черчиллем и Сталиным (Рузвельт удовлетворился ролью добродушного и дружелюбного посредника-миротворца), ясно показывает, какое значение придавалось военной силе в создании новых сфер влияния после войны. В своей книге «Триумф и трагедия» Черчилль недвусмысленно заявляет, что в Тегеране немецким вопросом пренебрегли лишь потому, что военное решение казалось еще весьма отдаленным, вследствие чего было просто невозможно принять четкое решение по разделу Германии.

Следовало создать разграничения между зонами временной оккупации и постоянной частью рейха. В том, что касается последнего, Сталин выразил мнение, что польские границы должны быть передвинуты на запад, а северная часть Восточной Пруссии отойти к Советскому Союзу. Что касается остального, то у Сталина на этот счет еще не сложилось определенного мнения, и его более поздние «всегерманские» планы так и не воплотились в жизнь.

Планы Черчилля насчет Германии отражали его стойкую антипатию к Пруссии. Пруссию следовало раздробить на мелкие части и исключить из Германского рейха. Должна быть создана Дунайская Федерация, раскинувшаяся от Рейна до Будапешта, достаточно сильная, чтобы противостоять давлению прусского охвостья. Что касается Рузвельта, то для него оказалось несколько затруднительно сформировать для себя более или менее ясную картину географического положения Германии.

Поэтому Сталин, который не воспринимал планы Черчилля слишком серьезно, не настаивал на том, кто конкретно должен быть в Берлине – по крайней мере, в 1943 году. Русские были бы там в любом случае – исходя хотя бы из географического положения.

Также Сталин не видел причин возражать против плана Эттли[2], когда он впервые рассматривался ЕКК в начале 1944 года. План предусматривал разделение Германии на оккупационные зоны; в общем и целом его в конце концов одобрили, хотя об участии Франции тогда даже не упоминалось. (Создание французской зоны оккупации явилось признанием военного вклада в войну и победу над Германией, сделанного де Голлем. Что явилось еще одним доказательством, что на раздел Германии отчасти повлияли военные успехи во время войны, даже еще до Ялтинской конференции.) 18 февраля 1944 года русские, в лице посла Гусева, приняли план Эттли in toto – целиком и полностью. Берлин не был особо обозначен, но находился тогда прямо посреди советской зоны.

Это неожиданное соглашение Британии с Советским Союзом застало американцев врасплох. Как только план Эттли был представлен ЕКК, американцы сформировали Working Security Committee (WSC) – Комитет по безопасности, подчинявшийся Государственному департаменту США. Комитет оказался малозначительным и недоукомплектованным сотрудниками образованием, чьей основной целью на этом последнем этапе было начать работу по претворению в жизнь собственных планов Америки на послевоенное устройство. Преобладающее влияние на него оказывали представители армии, которые яростно возражали, что расположение зон оккупации Германии носит военный характер и, следовательно, вне компетенции политиков. На самом деле комитет стал не чем иным, как убогим памятником американской политике в отношении Германии. Посол США в Лондоне, Джон Уайнант, в чьи обязанности входило представлять США в ЕКК, не получал из Вашингтона никаких инструкций. И только 3 апреля Рузвельт узнал от американского дипломата Джорджа Кеннана, что Советский Союз и Британия достигли соглашения. Кеннан посоветовал президенту принять план Эттли, и в том, что касалось границ советской зоны оккупации, Рузвельт уступил. Таким образом, он неявно признал, что Берлин должен оставаться в центре этой зоны, хотя ничего не сказал о разделении самой столицы. Однако отказался принимать план относительно остальной Германии – возможно, он помнил аргументы своих начальников штабов на борту «Айовы». И продолжал настаивать, что Британии должна отойти Южная Германия.