Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Жуков попросил немедленно переслать все переданные немцами документы к нему в Штраусберг. Что было исполнено к 6:00 утра. Маршал вызвал своего переводчика и попросил его перевести семь (или восемь?) листов формата 33,6×42 см. Большая часть из них оказалась посвящена перечню новых министров. Переводчик зачитал первое предложение письма Сталину: «Герр маршал, Вы первый представитель не германской…» Он запнулся на «не германской». По-русски такое словосочетание должно было звучать как «не немецкой». Сразу ему не удалось подобрать эквивалент для этого нескладного, «нерусского» оборота, и он попросил у маршала еще времени. Рассерженный Жуков приказал ему немедленно продолжить работу. Тем временем он позвонил по прямой линии в Москву. Он передал трубку своему начальнику штаба, генералу Малинину, и велел ему передать все в свободном переводе – как есть, слово в слово. Двадцать минут спустя Сталин уже смог прочитать послание Геббельса. Ему оставалось только дивиться самомнению и самообману этих последних паладинов фюрера.

Пока текст послания передавался по телефону в Москву, Жуков опять связался с Чуйковым, который по-прежнему был с Кребсом.

Жуков: «Он намерен заключить мир?»

Чуйков: «Мир? Нет, ничего подобного я от него не слышал. Я спрошу его». (Кребсу.) «Маршал желает знать, предлагаете ли вы безоговорочную капитуляцию?»

Кребс: «Нет. Есть еще кое-что. Сначала нам нужно сформировать правительство».

Чуйков (Жукову): «Он говорит, есть еще кое-что… Что? Нет, это другое правительство установило контакт с союзниками… (Чуйков намекал на переговоры Гиммлера.)

Жуков: «Что об этом известно Кребсу?»

Чуйков: «Не знаю. У них нет контакта с союзниками. Кребс уполномочен вести переговоры только с Советским Союзом».

Жуков: «Я переговорю с Москвой».

Чуйков: «Буду на связи. Да, понимаю. Нет, Кребс не уполномочен на подписание капитуляции, в его власти только вести переговоры».

После этого разговора, во время которого Жуков дожидался инструкций из Москвы, Чуйков сказал Кребсу: «Мы можем вести переговоры только на условии безоговорочной капитуляции Германии перед Советским Союзом, Соединенными Штатами и Великобританией».

Это прояснило ситуацию. А поскольку Кребс не желал и не имел возможности вести переговоры на подобных условиях, то все разговоры следовало немедленно прекратить. Однако ничего подобного не произошло. На протяжении нескольких часов немцы и русские продолжали встречу и повторяли одни и те же аргументы. Когда Кребсу уже нечего было добавить, он просто сказал, что на этом все, – снова по-русски. Тем временем Чуйков продолжал руководить боевыми операциями в столице. Постоянно прибывали и отбывали посыльные.

Чуйков: «Какова последняя сводка? Прекратили сопротивление? Что?.. Выслали парламентеров? А куда им еще деваться?»

Он положил трубку и повернулся к Кребсу: «Похоже, ваш гарнизон сдается».

Кребс: «Где?»

Чуйков: «Да везде».

Кребс: «Что, без приказа?»

Чуйков: «Тут все просто. Наши войска наступают, а ваши сдаются».

Кребс: «Возможно, это отдельные случаи»[90].

Чуйков: «Что-то не очень похоже».

Затем они обсуждали общее положение. Чуйков велел принести последние номера русских газет; они содержали статьи о переговорах Гиммлера с западными союзниками, хоть и сильно преувеличивали их значение. Делая это, советский генерал задел своего оппонента за живое – для Кребса теперь настоящим врагом стал скорее Гиммлер, а не Чуйков. В запальчивости он бегло ввел русского в подробности внутренних махинаций нацистского руководства[91].

«Гиммлера ни на что подобное не уполномочивали, – ворчал Кребс. – Мы все этого опасались. Правда, Гиммлеру не сообщили о самоубийстве фюрера».

«Но ведь немецкие радиостанции наверняка все еще работают?» – несколько удивленно спросил Чуйков.

«О?» – только и смог вымолвить Кребс.

Чуйков: «Да, Гиммлер сделал свое предложение об односторонних переговорах по радио».

В этот самый момент поступило сообщение, что Гиммлер скрывается в Тиргартене.

Кребс: «Это не может быть правдой».

Чуйков: «Нет дыма без огня».

И снова русский генерал требовал безоговорочной капитуляции; и снова Кребс возражал: «Тогда мы не сможем сформировать наше новое правительство».

В этом месте зондерфюрер Нейландис не только перевел слова Кребса, но и добавил от себя: «Сейчас в Берлине решается судьба всей Германии…» Кребс раздраженно оборвал его: «Я говорю по-русски. Ваше дело переводить то, что я сказал, и не более того». С этого момента он отказался от услуг Нейландиса. Договорились, что переводчик Чуйкова будет работать на обе стороны. Тот прекрасно справился со своим делом.

Постепенно беседа перешла в более дружелюбное русло. Когда Чуйков понял, насколько Кребс, Геббельс и Борман боятся самостоятельных переговоров Гиммлера, он успокоил немца, произнеся следующее: «Наши правительства не станут ничего предпринимать без совместных консультаций. Маленькая дипломатическая игра Гиммлера не принесет плодов».

Кребс: «Разве формирование нового правительства Германии не в ваших интересах?»