Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Да и все остальные на Шуленбургринг были вымотаны до предела, окурки в пепельницах сыпались через край. Время от времени Чуйков снимал трубку телефона. Со времени обеда с членами политуправления прошло уже больше суток.

«Что, они прорвались через Бельвюштрассе? Отлично. Только не останавливайтесь. Молодцы. Осталось всего сто метров».

Вишневский записал: «Все мы нуждались в сне. Было очень поздно. Чуйков прилег на софе. Вокруг все спокойно. Соколовский задремал в своем кресле».

Вдруг снова зазвонил телефон: советские войска только что вышли к представительству Швеции, и шведский поверенный в делах не преминул поздравить русских с победой. Должно быть, шведы резко «перешли на другую сторону», поскольку тут же поспешили сообщить первым встреченным ими русским офицерам, что всю войну только и делали, что занимались защитой советских граждан. «Пусть шведы успокоятся! – рявкнул принявшему звонок адъютанту. – Приказываю: вести себя вежливо. Все». Слово «все» заканчивало каждый второй приказ Чуйкова. В этот Первомай оно звучало не менее сотни раз.

Наступило 2 мая. Чуйкова знобило от переутомления, и он укрылся шинелью. В 1:25 утра не успел он заснуть на своей софе, как его разбудил адъютант: «56-й танковый корпус высылает к нам еще парламентеров». – «Да и пускай себе высылают, – раздраженно ответил Чуйков. – А мы хотим спать». До смерти утомленный генералом Кребсом, он больше слышать не желал ни о каких парламентерах[95].

На сей раз с пальмовой ветвью явился генерал Вейдлинг. Многое же должно было случиться, прежде чем военный комендант Берлина решил наконец сдаться.

У Геббельса сложилось впечатление, что Кребс не приложил достаточно усилий, чтобы обеспечить временное прекращение огня, и что, более того, пошел на неприемлемые уступки русским. Поэтому он решил в течение часа отправить нового эмиссара. Никто не может точно сказать, кем был этот человек; нам известно только то, что его отправили. Волерман припоминает замечание, отпущенное то ли Вейдлингом, то ли Дуффингом во время последнего совещания командующих на Бендлерштрассе поздно вечером 1 мая, будто Геббельс обвинил генерала Кребса в том, что тот «вопреки приказу не передал Жукову ультиматум» (вот так!); и поэтому он, Геббельс, «отправил к русским второго посланника с письмом, объявляющим о признании недействительными всех договоренностей, достигнутых генералом Кребсом, и заявляющим, что Берлин будет сражаться до конца».

С советской стороны имеется тому некоторое подтверждение. Антонов, командир 301-й пехотной дивизии, рассказал мне в Москве, что лично принимал второго эмиссара Геббельса вместе с его сопровождающими: «1 мая мой командный пункт находился в бывшем датском посольстве, рядом со штаб-квартирой гестапо. Когда объявили о прибытии парламентеров, мы создали специальную группу во главе с моим начальником штаба. Это происходило во второй половине дня. Немцы привели с собой переводчика, бегло говорившего по-русски. Всего их было четверо. Кажется, большинство – офицеры, с полковником во главе (были еще 2 майора). Первым делом полковник сообщил нам о женитьбе Гитлера на Еве Браун. Чем немало удивил нас. Затем мы услышали, что Гитлер отравил свою немецкую овчарку, чтобы проверить яд, который потом принял сам».

«Вы уверены, что эмиссар Геббельса упоминал яд?» – спросил я.

«Я абсолютно уверен, что все эти люди, а особенно полковник, настаивали на том, что Гитлер отравился. Они не могли ничего сообщить нам о правительстве Дёница (которого тогда не существовало), однако утверждали, что преемником Гитлера являлся Геббельс и что они пришли по его указанию. Немного погодя я получил приказ оставить переговоры и немедленно занять Рейхсканцелярию. Немецкий полковник сказал, что я мог бы связаться с Рейхсканцелярией по телефону, и оказалось, что это действительно возможно. Он с кем-то там переговорил – не знаю, с кем именно. Во всяком случае, ему приказали вернуться. Мы отправили двоих немецких офицеров в штаб корпуса (то есть взяли в плен), а остальных отпустили. На время переговоров, которые, учитывая время на звонки и ожидание ответа, длились три-четыре часа, боевые операции на моем участке были приостановлены».

Вскоре Антонов приказал своим людям штурмовать Рейхсканцелярию. «Уже темнело, когда мы приготовились к последнему штурму. Едва мои люди пошли в атаку, когда вернулся тот же самый полковник с белым флагом и другим составом сопровождающих. Они сообщили, что Геббельс и его семья приняли яд[96] и что адмирал Дёниц теперь единственный преемник фюрера. Так, всего за два часа, мы узнали о двух немецких правительствах».

Здесь мы снова немного опередим события и приведем до конца повествование Антонова: