Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Однако были и другие мнения на этот счет. Герберт Уэллс в том же 1925 году сказал о Лопоковой: «Она не только умна для балерины, она умнее кого бы то ни было, а у Кейнса – самые лучшие мозги в стране». Жизнь показала, что Уэллс оказался прав. Лидия оказалось хорошей женой, настоящим другом и помощником для своего мужа. Р. Херрод, автор биографической книги о Кейнсе, который хорошо знал Лопокову, пишет о ней: «Лидия стала первостепенной личностью. Она была хорошей и верной женой, никогда не уклонялась от трудностей. Это создание, созданное из воздуха, полное юмора и эмоциональности, вступило на суровый путь долга как человек, которого с юности воспитывали в строгости. Быть может, глубокая, уравновешенная русская душа помогла ей пронести тяжелое бремя жизни с терпением и благородством. Ее веселость была нескончаемой, ее дух всегда оставался высоким. Никто не слышал ни слова жалобы, и не только слова, но и шепота, ни вздоха. То, что она давала, шло от ее доброй природы и истинной любви»[79].

Экономист Остин Робинсон, много общавшийся с Кейнсами, в статье «Жена экономиста» писал: «Я всегда считал, что Лидия самая подходящая жена для Мейнарда. Не могу представить его женатым на каком-нибудь “синем чулке”, даже если бы этот чулок был бы с экономической подкладкой»[80].

Как свидетельствует младший брат Мейнарда Джеффри, Лидия во многом изменила его отношения с братом. В своей автобиографии он пишет: «С появлением Лидии многое изменилось. С первой минуты я полюбил ее, и она отвечала мне тем же. Отношение Мейнарда ко мне изменилось немедленно, с этого момента он стал добрым и любящим братом. Маргарет и я стали постоянными гостями в их доме на Гордон-сквейр, Блумсбери, и в их загородном доме в Тилдоне, Сассекс, где иногда бывали и другие гости, как Курто или Виттгенштейн. Недалеко от Чарлестона жили Клайв Белл и его жена Ванесса, с которыми было приятно встречаться, когда они были отделены от других членов Блумсбери»[81].

Женитьба на русской балерине связала Кейнса с Россией. Как он писал, «для меня Россия – это очень близкая вещь, в то время как для общества это все более удаляющийся от нас объект»[82].

Кейнс трижды ездил в Россию. В первый раз – в сентябре 1925 на празднование 200-летия Петербургской Академии наук, на котором он официально представлял университет Кембриджа. Результатом этой поездки явилась статья для журнала «Нэшн» «Краткий взгляд на Россию». Впоследствии эта статья вышла отдельной книгой в принадлежащем Леонарду и Вирджинии Вульфам издательстве «Хогарт Пресс».

Это было небольшое частное издательство, которое издавало в основном эстетическую литературу, принадлежащую перу членов кружка Блумсбери – Р. Фраю, Томасу Элиоту, Э. Форстеру. Книга Кейнса была очередным, тринадцатым выпуском издательства. Она была небольшой по размеру, всего 28 страниц.

Главная и довольно парадоксальная идея книги была связана с оценкой ленинизма. Для Кейнса ленинизм и большевизм представлялись как определенный тип религии, как религиозное верование, сочетающее утопизм и прагматизм, мистицизм и материализм. Впрочем, Кейнс был лишен предубеждений относительно советской России. Он полагал, что лучше иметь дело не с царской, а с советской Россией.

В 20-х годах не было недостатка в описаниях европейскими авторами советского общества. Можно вспомнить заметки о России Герберта Уэллса, Бернарда Шоу, Бертрана Рассела. Одни были восторженными, другие – негативными. И все они основывались, главным образом, на кратковременном пребывании в стране и сугубо личностном восприятии советской России.

Следует отметить, что на продолжении нескольких десятилетий Кейнс был центром притяжения для либеральной интеллигенции в Кембридже и поддерживал личные связи со многими русскими, посещавшими университет. Прежде всего, следует назвать Петра Капицу. В феврале 1924 году Кейнс посетил лабораторию Кавендиша, в которой в то время работал Петр Капица. «Сегодня после обеда, — пишет Кейнс жене об этом посещении, – я видел атом. Мне показали лабораторию Кавендиша, где физики производят свои выдающиеся опыты, и двое сопровождающих давали мне объяснения. Это было очень интересно. Одним из них был молодой русский по имени Петр Капица. Он изобрел замечательный инструмент и показался мне очень умным»[83].

Кейнс был хорошо знаком с советским послом в Лондоне Майским, с Сергеем Дягилевым, с подругой жены русской театральной деятельницей Верой Бовен, с Николаем Бахтиным и другими. Он способствовал поездке в Россию Людвига Виттгенштейна, хотя был против его намерения остаться в СССР навсегда. Кейнс читал русские книги, интересовался событиями в России.