Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Превратившись из балерины Лопуховой в леди Кейнс, Лидия сопровождала своего мужа во многих его поездках – в Америку, в Канаду, присутствовала на многих дипломатических приемах. Об этом времени не без иронии рассказывает Исайя Берлин, служивший в то время в британском посольстве в Вашингтоне. Судя по его рассказам, Лидия и при встречах с высокопоставленными людьми редко считалась с дипломатическим этикетом, оставаясь самой собой, в большей мере Лидией Лопоковой, чем леди Кейнс.

Когда Мейнард Кейнс заболел, Лидия заботливо ухаживала за ним, следила за его здоровьем. С Мейнардом у них, несмотря на различие в профессиях, было много общего – любовь к театру, к современной живописи, к книгам. Они вместе читали Шекспира, Ибсена, Чехова. Она стремилась следовать за его мыслью, читала его книги, статьи в журналах. Ей не всегда удавалось проникнуть в тайны экономики, она признавалась, что «мозги Мейнарда более эластичны, чем мои ноги».

Лопухова прожила долгую жизнь. После смерти Мейнарда Кейнса в 1946 году она жила еще 35 лет. Она провела остаток своей жизни в Тилтоне, Сассекс, недалеко от Брайтона. Здесь она встречалась с друзьями, читала книги, вспоминала о своих днях в балете. Она по-прежнему отличалась эксцентричностью и собирала ягоды на своей ферме, будучи совершенно голой. Она много рассказывала знакомым и друзьям, навещавшим ее, о своем учителе Петипа, о Дягилеве, Нежинском, Карсавиной, Мясине. К сожалению, она не писала своих воспоминаний (за исключением небольшой статьи на смерть Сергея Дягилева). А ей было о чем рассказать, и при встрече с друзьями она рассказывала о многом, что сегодня имело бы первостепенный интерес для истории русского балета. Правда, в 1934 году она выступала на радио Би-Би-Си со своими воспоминаниями о дягилевской группе, которые были опубликованы Мило Кейнсом только в 1983 году.

Последние четыре года жизни она провела в доме престарелых. Как пишет Мило Кейнс, «здесь она по-прежнему была счастлива и довольна жизнью, хотя временами утрачивала память, но по-прежнему непосредственно смеялась. Ее становилось трудно понимать, так как русские слова мешались с английскими. Последний раз, когда я навещал ее, я просил ее не употреблять русских слов, которые я не понимал. Но она вполне логично ответила – “Зато я их понимаю”»[86].

Сохранились многочисленные портреты Лидии Лопуховой, написанные многими художниками. Очевидно, ее яркий и независимый характер, манера говорить и танцевать привлекали художников. Одним из них был Пикассо. Его первые рисунки Лопуховой относятся к 1917 году, когда дягилевская группа находилась в Италии. На рисунке, сделанном зелеными чернилами, он изображает ее вместе с Мясиным и Дягилевым. Замечательный ее портрет карандашом Пикассо нарисовал в 1919 году в Лондоне. В это же время он сделал рисунок, изобразив ее и Мясина, танцующих канкан. Наконец, он прислал из Нью-Йорка экспрессивный рисунок танцующей Лидии, сделанный на обороте ресторанного меню. Эти рисунки до сих пор хранятся в доме профессора Ричарда Кейнса в Кембридже, и мне удалось их увидеть. Сэр Ричард рассказал мне много интересных историй о свой экстравагантной русской тетке.

Кроме того, пастельный рисунок сделала Элизабет Полунина, английская жена русского художника Владимира Полунина, который оформлял многие спектакли Дягилева. Серию рисунков танцоров дягилевской группы сделала член Королевской академии художеств Лаура Найт. Среди них было много рисунков Лидии, сидящей в театральной уборной, одевающейся перед зеркалом, пьющей чай за столом.

Выдающийся английский портретист Огастас Джон предложил Лопуховой написать ее портрет маслом. Портрет остался незаконченным, но сохранился (он находится теперь в Национальном музее Уэльса) карандашный набросок стоящей Лидии, грациозно облокотившейся на пилястр стены.

Лидию Лопокову часто и охотно рисовали художники из группы Блумсбери. Не допуская ее в свой круг, они, тем не менее, не могли не признавать ее характерность и эмоциональность. Хороший ее портрет с цветами в руках нарисовала Ванесса Белл в 1923 году, ее акварельный портрет писали и Дункан Грант, и Роджер Фрай. Замечательный двойной портрет Лидии и Мейнарда, написанный в 1932 году, принадлежит Уильяму Робертсу (Национальная портретная галерея, Лондон).

Таким образом, образ Лидии Лопоковой сохранился не только в воспоминаниях современников, не только в исследованиях историков балета, но и в произведениях искусства. Конечно, она занимает исключительное место в истории русского балета, но, пожалуй, не меньшую роль она сыграла и как жена знаменитого экономиста, и как посол русской культуры в Англии, и прежде всего в Кембридже.

Б. В. Анреп

Борис Васильевич Анреп (1883–1969) был одним из немногих русских, кто в XX веке обучался в английских художественных заведениях и, по сути дела, только в Англии стал художником, хотя, волею судеб, его жизнь тесно переплеталась с литературой и поэзией.