Русские вопреки Путину

Может показаться, что решением проблемы явится добавление к списку «ценностей русской культуры» самого русского народа, то есть определение «русскости» через русофилию. «Человек, любящий русскую культуру, русскую литературу и русских людей — русский». Но это порочный круг: русский определяется через русских же. Это позволяет называть «русскими» кого угодно или отказывать в русскости кому угодно. Например, имеется немало интеллектуалов, которые клянутся в любви к русским людям и всему русскому вообще, а дальше начинают рассуждать о том, что русскими можно считать только кержаков-староверов, или только жителей провинции, или только парижских эмигрантов голубых кровей, а все остальные — «никониане», «москали», «советские ублюдки» и т. п. Другие легко вписывают в русские, скажем, образованных евреев, которые «имеют больше прав на русскую культуру, чем русские» — из чего выводят и некие особые права на все остальное. Третьи начинают рассуждать о том, что лучшие русские обязательно должны иметь «букет кровей» в родословной, а четвертым, наоборот, кажется, что современные русские недостаточно нордичны и желательно было бы закупить где-нибудь в Германии несколько литров немецкой спермы для исправления породы…

Но эту тему, — о предъявлении русским разнообразных «дополнительных условий и ограничений» на право зваться русскими, — мы, опять же, рассмотрим отдельно. Вернемся на прежнее.

Возьмем химически чистый случай: некий человек, нерусский по происхождению, прекрасно знает и искренне любит русскую культуру, русскую историю, русский язык, наконец, русских людей — самых обычных, реальных русских. Делает ли все это его русским?

Зададим этот вопрос ему самому. И, скорее всего, получим отрицательный ответ.

Вот пример. Мой друг Армен Асриян — журналист, писатель и поэт. Он прекрасно говорит и пишет по-русски. Он блестяще знает русскую историю — детально, входя в подробности. Много поколений его предков служили в рядах русской армии. По убеждениям он — пророссийский империалист, а жить предпочитает в Москве. И, тем не менее, когда его русские друзья, искренне желая сделать ему приятное, говорят что-нибудь вроде: «Армен, ну ты же наш, русский», он всегда отвечает на это — «Нет. Я армянин».

И точно такое же твердое «нет» в ответ на приглашение «в русские» я слышал неоднократно — причем как раз от людей честных и достойных, которых и хотелось бы «принять к себе» и считать своими.

На самом деле это является вполне естественным, более того — единственно возможным ответом.

Потому что уважающий себя человек гордится своим происхождением, своими предками, своей личной историей. И даже выбрав для себя жизнь в России, принимая русские обычаи, говоря на русском языке, заключив брак с русской или русским, полностью связав свою судьбу с русским народом — он побрезгует сомнительной честью быть записанным в русские задним числом [102].

Что касается людей, себя не уважающих, спросим себя — заслуживают ли они доверия? В самом деле: человек, легко и непринужденно меняющий идентичность, подозрителен. Особенно если эта мнимая перемена нужна ему для каких-нибудь мелких прагматических целей.

Назовем вещи своими именами. В настоящее время русским быть невыгодно — в том смысле, что открыто декларируемая принадлежность к русской нации не дает человеку ровным счетом ничего, кроме неудобств. Напротив, нерусское происхождение открывает множество возможностей, для русских закрытых [103]. Но при этом в некоторых обстоятельствах бывает все же выгодным называть себя «русским» — разумеется, не принимая этого всерьез.

Таким людям и в самом деле требуется аусвайс, подтверждающий их эксклюзивное право в любой удобный момент назваться «русским», не неся при этом никаких обязательств, а, наоборот, пользуясь этим правом для того, чтобы безнаказанно вредить или глумиться над русскими. Как, например, один популярный журналист популярной журналистской национальности, зарабатывающий на жизнь русофобскими статьями, любит подпустить фразочку «да я, в сущности, более русский, чем вы все» — чтобы после этого отвесить какую-нибудь очередную плюху. Впрочем, это еще сравнительно безобидный случай. Хуже, когда «тоже русский» начинается заниматься чем-нибудь практическим — например, представлять интересы русских в общественных организациях или законодательных органах власти, или, того хуже, «работать по коренному населению» [104].

В целом же — «требующие записи в русские» ведут себя как кукушата, выпихивающие из гнезда ласточки ее птенцов, чтобы откормиться самим. После чего пополнить собой кукушечью стаю.

Итак, практические выводы. Замечательно, если человек знает и любит нашу страну, наш народ и все им созданное — а то и принимает участие в созидании [105]. Но не нужно на одном этом основании торопиться записывать его в русские — и не нужно верить тому, кто вдруг начинает торопливо записываться в русские сам. Даже если он знает наизусть «Евгения Онегина».