Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Итак, какие же черты характерны для борьбы, идущей внутри городских общин Верхнего Поднепровья и Подвинья на протяжении длительного времени? Борьба шла между городскими общинами и князьями. Принципиальное значение имеет то, что это отнюдь не борьба антагонистов. Выгнав одного «нелюбого» князя, община призываем другого. Право «призыва» подтверждается многочисленными примерами, и трансполяция этой традиции наблюдалась и на власть наместников, воевод.[1111] Это и понятно, поскольку князь в Древней Руси был необходимым элементом социально-политической структуры.[1112] В борьбе с князем община выступает не как разрозненная масса, а организованно, в форме веча. Призванные князья вынуждены заключать с городской общиной «ряд» — договор, который оговаривал обязательства князя перед общиной. Другая важнейшая черта, присущая борьбе, идущей в этот период в городских общинах, — раскол общины на разные, подчас противоборствующие партии. Во главе этих партий становятся бояре, «лучшие мужи», выполняя роль лидеров общества. Но в то же самое время сама община является еще единой, цельной, неразделенной на сословия. Расколы в общине — явление временное, и отделить от нее бояр, представить их инородным элементом не представляется возможным.

С течением времени положение меняется. Наряду с сохранением многих присущих раннему времени черт, появляются новые элементы. Борьба внутри городских общин постепенно приобретала иной характер. Это уже не борьба городской общины с князем и не борьба партий внутри городской общины, а борьба между формирующимися сословиями. Летопись довольно подробно сообщает о событиях в Смоленске в 1440 г. Тогда после гибели великого князя Жикгимонта в городе состоялось вече, на котором «владыка смоленскыи Семион и князи и бояре и местичи и черные люди» присягнули воеводе Андрею Саковичу в том, чтобы «не отступать от Литовской земли, признать того князя, которого посадят на великом княжении, а пока держать пана Саковича воеводой».[1113] Но потом «по Велице дни на святой недели в среду здумаша смоляне, черные люди, кузнецы, кожемяки, перешеиннки, мясьники, котелники пана Андрея согнати с города, а целование переступили и нарядилися во изброи и со луками, и со стрелами, и с косами, и з секирами, и зазвонили в колокол».[1114] Пан же Андрей «поча ся радити со бояры смоленскими» и вместе с ними и своим двором вступил в схватку с черными людьми, которая закончилась временным поражением последних. Однако, чувствуя непрочность своего положения, Андрей вместе с женой и смоленскими боярами выехал из города.[1115] Впрочем, с Андреем выехала, видимо, лишь часть бояр. После этого черные люди утопили в Днепре маршалка Петрыку и посадили воеводой князя Андрея Дорогобужского. Летописец Быховца здесь сообщает, что бояре, возмущенные тем, что они были отстранены от этих выборов, поехали жаловаться великому князю Литовскому. По-видимому, это та часть бояр, которая еще оставалась в Смоленске и, может быть, не принимала участия в побоище с черными людьми. Стремясь найти более сильную поддержку, смольняне — черные люди «одностайною радою» призвали на княжение Юрия Лигвеневича из Мстиславля.[1116] Юрий согласился. Когда вернулись из Трок смоленские бояре, он «посла… поимати бояр, и поимаша бояр и поковаша их, именье их подаваше бояром своим».[1117] Трудно сказать, кто эти «свои бояре»: то ли это антилитовская боярская партия, существовавшая в Смоленске, то ли бояре, прибывшие с Юрием из Мстиславля. События завершились приходом литовского войска и расправой с черными людьми.[1118]

В этом эпизоде, довольно подробно изложенном летописями, отразилась сложная картина. С одной стороны, здесь много того, что мы наблюдали и прежде: и призвание князей, и огромная роль вечевого собрания. Но явственно проступают уже и новые черты — консолидация сословий и борьба уже не между партиями, а между сословиями. Разделение общины на сословия и начало борьбы между ними отразились в самом формуляре грамот.[1119] Если формула «мужи полочане» свидетельствует о единой, сплоченной еще городской общине, подобно ранним новгородским клаузулам, то формула «от бояр, мещан и всего поспольства» говорит о растущей социальной дифференциации.[1120]