Русский

– Но они ошибаются. Я не в их власти. Русский Космос не даст мне погибнуть. Голос Гагарина зовет меня. Мой препарат «Кандинский» унесет меня из мрачного подземелья. Он превращает материю в дух, в космический луч, для которого нет тюремных дверей и запоров. Вот топливо к русскому звездолету, который построит Россия и унесет людей к обетованной планете, на которой в своих снах побывал космический провидец Кандинский. А до него зодчие Барма и Постник, создавшие храм Василия Блаженного.

Лукреций Кар потянулся к карману робы. Извлек крохотный ларец. Отворил и высыпал на ладонь горсть разноцветных шариков. Серж вспомнил, что точно такой же шарик, состоящий из разноцветных крупинок, он проглотил на катке и вознесся к волшебным куполам собора.

– Я ухожу от вас, друзья, чтобы встретиться с вами на обетованной планете. Там ждет меня Гагарин, ждет Есенин, ждет Александр Матросов. До встречи в «Русском раю»!

Лукреций Кар бросил все шарики в рот. Запил водой, двигая большим кадыком, и откинулся на подушку. Лежал без движений, большой, костистый, с утомленным лицом, на котором еще темнели морщины боли.

Но вот постепенно морщины стали разглаживаться. На лице появлялось выражение успокоения и радости. Большие глаза в темноте наполнились солнечным светом. Он казался воздушней и легче, уже не лежал, а парил над смятым одеялом. Он терял телесность, словно плоть его становилась прозрачной. От него исходило легкое излучение. Серж видел, как из-под робы, из области сердца, вырвался пучок прозрачных лучей.

Лукреций Кар прянул к потолку, сделал круг, прощаясь с теми, кто еще оставался в каземате, и унесся сквозь толщу ввысь.

Теперь он мчался в беспредельном Космосе, как чистый пучок света, среди бесчисленных солнц, разноцветных дивных планет, голубых полумесяцев, золотых комет и созвездий. В темном Космосе расцветали сады, благоухали цветы, и навстречу Лукрецию Кару мчался Гагарин, неся в руках василек.

Лукреций Кар лежал на тюремной койке, маленький, легкий, как ребенок. Серж и белорус Андрей стояли над ним, отдавая прощальную почесть русскому герою. Появились охранники, чтобы забрать бездыханное тело.

Серж то ли спал, то ли грезил. Ему чудилась картина Кандинского, которую он видел в музее Антверпена. Черное, бархатное мироздание, среди которого мчатся золотистые спирали и эллипсы, ликующие, похожие на птиц цветы, крылатые деревья, покрытые лепестками дельфины, улыбающиеся кристаллы, дышащие и думающие капли. Он сам, подобно дельфину, нырял среди дивных планет и перламутровых солнц, надеясь отыскать Лукреция Кара, его солнечные глаза.

– Ты спишь? – услышал он голос Андрея. Его голова с белесой щетиной смотрела сквозь железные решетки двухъярусной кровати. – Пора отсюда сваливать, больше ждать невозможно.

– Как ты отсюда свалишь? У тебя же нет препарата «Кандинский».

– Товарищи ждут. Невозможно откладывать операцию.

– Какую операцию?

– Эти гады всех славян в распыл пустят. У них есть препарат, который действует на генетический код славянина и превращает его в животное. Славяне должны восстать и сбросить поганое иго.

– Как они могут восстать?

– Я тебе говорил. Уже создан «Полк Красной армии». Я офицер разведки. Установил связи с российскими командирами бригад и соединений. Мы войдем в Смоленск, а оттуда на Москву. К нам присоединится русская армия. Возьмем Кремль без боя. Восстановим союз России, Белоруссии, Украины. В Союз войдут республики Средней Азии, Армения, возможно, и Сербия. Президентом Союза станет батька Лукашенко. Он – чудо, явленное славянскому миру. Он – залог спасение славян. Он сберег Белоруссию – и спасет остальные народы. Он лидер, которого не знала Европа, захваченная бандитами и карликами. Он сбросит иго, нависшее над Россией. При нем в России вновь заколосятся поля, заработают заводы, оживут села, сгинет все черное колдовство, от которого женщины не рожают, мужчины теряют волю, – и великая страна идет на дно.

Андрей страстно шептал, и до Сержа долетало его горячее дыхание. Но замысел казался фантастическим. «Полк Красной армии» – словосочетание звучало бутафорски, от него веяло компьютерной игрой. Лукашенко не был для Сержа кумиром. Он казался ему странным и архаичным, и его, Сержа, искусство не пришлось бы в Беларуси ко двору.

– В чем твой план? – спросил Серж недоверчиво.

– Я все просчитал по минутам. Но мне одному не справиться. Нужен помощник. Соглашайся.

– Что ты задумал?

– Когда нас гонят колонной, кого собак обдирать, кого грязное белье полоскать, в стороне остается железная дверь с надписью: «Граница поста». Там два автоматчика. За этой дверью лифт наверх. Колонну с обеих сторон ведут другие два автоматчика, и один замыкает все стадо. Представляешь?