Русский

Сказал и, подтянувшись к столику, взял бутерброд, который заставил принять меня, а сам тем временем забрал у подопечной кружку. Куда мне есть? У меня совесть в горле застряла! И ужас оттого, что будет, если он узнает…

– Ну, ему бы на нарах посидеть тоже полезно было бы, – хмыкнул Жуков, закидывая круглую печеньку в рот. Целиком. – На живца надо ловить. Спровоцировать. Его папашка как минимум по пятнадцати делам проходит. Там и изнасилования, и убийства, взятки. Все никак прижучить не могут.

– Есть конкретные мысли? – задал вопрос Андрей, мягко подтолкнув мои руки, которыми я вцепилась в бутерброд и которые беспомощно зависли в воздухе, к моему рту. Пришлось откусить, но я тут же вернула хлеб на блюдо. Аппетита не было совсем. Колени дрожат, как и мысли в моей голове.

– Могли бы быть, – неприятно прищурился гость. – Вот если бы ты не игнорировал, и твоя девушка все-таки раскрыла нам тот большой секрет, который скрывает. Может быть, и нашли бы, за что ухватиться.

Сердце у меня в груди заколотилось со скоростью света. Кровь хлынула к щекам, а глаза застелил густой туман. В ушах только стук и больше ничего. Совсем.

– Ну, так как, расскажешь? – Жук как будто ударил своим вопросом меня по щекам.

Его прервал гимн России. В прямом смысле. Слава тому, кто придумал портативные телефонные аппараты! Звонил мобильник самого Юры. С досадой посмотрев на нас, гость вытащил из кармана своих рабочих штанов телефон и ответил на звонок:

– Да! Так точно, товарищ командир. Быть через двадцать минут, – услышали мы после того, как в трубке кто-то невидимый пробубнил что-то весьма строгое этому любопытному человеку. Сбросив звонок и при этом изрядно покраснев, Юра сказал:

– Бутерброды с Мироном придется отложить. Палыч вызывает. Злой какой-то.

– Меня тоже? – спросил Андрей.

– Нет, сиди, калека. Ты теперь отдыхаешь. Ладно, – встав с кресла сказал Жуков, наклонился над столиком и, схватив горсть печенья из вазочки, засунул его себе в карман. – Пошел я. Эх, а думал, выходной уже начался. Ничего, сидите, дверь я захлопну, не в первой.

Через несколько мгновений его и след простыл. В квартире, в той комнате, в которой остались сидеть мы – повисла долгая пауза. Андрей не отпускал меня, я не знала, что сказать и почему-то не пыталась вырваться. Мы так и сидели, пока мой взгляд не упал на вторую его руку, которую он, чтобы удобнее было сидеть, положил себе на колено.

Р.У.С.С.К.И.Й – медленно, букву за буквой обвела подушечкой пальца каждую букву на его татуировке. По какой-то неизвестной причине мне безумно захотелось так сделать. А Андрей… Мы оба смотрели на то, как я это делаю и единственное, что выдавало волнение обоих – это ненормальный стук наших сердец. Буквы в надписи расположились от сгиба в локте на его мощной руке и до самого запястья. Семь черных букв одинакового размера. Которые перечёркивает толстая синяя вена и ее пульсация в этот момент зашкаливает.

– Зачем ты ее сделал? – прошептали мои губы.

– Не я, ребята н-накололи.

– Почему?

– На память. Потому что я родину люблю.

– Так сильно? – говорила, не поворачиваясь к нему, однако его слова приятно согревали мое ухо, возле которого сейчас были его губы.

– А почему бы ее не л-любить? Я здесь р-родился. З-здесь рос. И н-нашел т-тебя.

Его заикание стало сильнее, будто бы на него напрямую влияло участившееся биение звериного сердца.

– Т-ты плакала? – его палец подхватил прядь моих волос и убрал их за мое ухо, очевидно открыв омоновцу наглядные следы моих недавних слез на кухне.

– Нет.

– П-плакала, – кивнул он. – Почему? Что с-случилось?

Его рука с татуировкой лежала, не двигаясь, позволяя моему пальцу вдоволь изучить себя.

– Ничего. Это… Насморк, наверное.

– Лена… Это Жук? Он что-то сказал тебе? – в его голосе прорезались ноты ярости.

– Лена.

– Сказал, что тебя сегодня ранили из-за меня. Из-за того, что я писала тебе. Прости. Я… я не хотела. Я себе этого никогда не прощу. И не буду…

– Даже и н-не думай, – ярость мгновенно уступила теплу, и могучий зверь превратился в ласкающегося котенка. – Т-ты будешь мне писать. И сегодня н-не ты писала мне, а я тебе. А если бы ты не ответила, уд-дачи могло и не быть. Т-ты меня спасла.

Р.У.С.С.К.И.Й – мой палец совершил еще одно путешествие по магическим буквам, на этот раз в сопровождении слез, покатившихся по щекам дрянной сестренки. Это страшно. Очень. То, что произошло сегодня. И то, что еще не закончилось.

– Т-ты так и не сказала, почему ушла от меня этой ночью. С-скажи, что я сделал не так. Я… Я исправлюсь. Н-не хочу, чтобы ты меня боялась.

– Лена.

Большой палец Андрея подхватил мою слезу и нежно погладил меня по щеке.

– Испугалась, – признание неожиданно само вырвалось из меня. Его это отношение… Ласка, внимание, словно огромный океан, напавший на маленькую городскую дамбу – сломал все препятствия и с невероятной скоростью смывал все осыпавшиеся от нее камни.

– А теперь? Теперь не боишься?

Помотала головой, все еще не глядя на него.

– Говорят, что поцелуи п-прекрасных девушек могут вылечить любую болячку…