Русский

— Не знаем. На звонки не отвечает, дома нет, на работе — ясное дело, что нет. Ищем. Найдем, — отрапортовал Устинов.

— Ну так ищите! Да, слушай, а что там с этим, как бишь его… ну, парнем, который вроде Плукшина убил?

— С Ушаковым? Задержали. Говорят, не сознается.

— Откуда он вообще взялся?

— Не знаю.

— Ладно, Михалыч, иди работай, — проворчал Сосновский. — А то ты, я погляжу, ни на один вопрос мне ответить не можешь.

Устинов кивнул и, порывшись в боковом кармане пиджака, извлек оттуда упаковку таблеток. Положил ее на директорский стол и, не говоря ни слова, покинул кабинет.

На дворе сумерки уже успел сменить вечер, за вечером пришла ночь. Сосновский сидел за столом, подперев голову руками. Перед ним стояла кружка с остывшим чаем. Тут же лежали упаковка обезболивающих таблеток от сердобольного Михалыча и антикварный том Гнедича. Сергей Самуилович на всякий случай тщательно пролистал фолиант, но новых посланий, знаков, зашифрованных намеков от Вилорика Рудольфовича не обнаружил. Он достал из кармана пиджака смятый лист бумаги, развернул его и перечитал письмо профессора.

Федор Михайлович Устинов в это время наконец дозвонился до своего знакомого, большого начальника в главке Госавтоинспекции.

— Кузьмич? Здравия желаю! Рад слышать твой бодрый голос. Как здоровье? Процветаешь?

Через несколько минут начальник службы безопасности шел обратно в директорский офис походкой абсолютно уверенного в себе человека: слегка вразвалочку, «по-путински», придерживая левой рукой воображаемую шашку на боку. Ему предстояло сообщить Сосновскому подозрительную новость: тот самый наряд ДПС с набережной в спешном порядке отправляется в служебную командировку во Владикавказ. Поездом…

Глава десятая

Лето в этом году явно не спешило радовать столицу. Приняв эстафету у дождливого и промозглого мая, оно скрывало от москвичей солнце уже почитай недели две, а то и все три. Говорят, такая погода приводит к массовым психозам и обострению депрессивного синдрома. А еще болтают, будто общее количество солнечных дней на планете с каждым годом сокращается. Интересно, кто все это вычисляет и какими методами?

Александр Валентинович, закаленный и сильный духом, никогда не считал погоду серьезным фактором текущей обстановки. О чем он всерьез беспокоился сегодня, так это о судьбе Антона. Два дня от того не было известий, и вот вчера, за полночь, он получил на мобильный странное сообщение, отправленное с незнакомого номера и изобилующее орфографическими ошибками:

«Я в золяторе тут на пр. мира, следак иаков мы пьем меня арестовали».

В указанном районе не было никаких изоляторов, но некоторые милицейские конторы имелись. А при них могли быть места временного содержания задержанных лиц. Все было понятно, кроме фразы «мы пьем». Судя по ней и по «почерку», Антону не так уж и плохо в этом самом «золяторе», в обществе следователя… Иакова.

«Может, он пьяный где, дурачится? В Воронеже, с Игорьком?» — на всякий случай подумал Тихонов.

Но тут же рассудил: это слишком легкомысленно и безрассудно для осторожного Антона. Да и вряд ли он решился бы, даже ударившись в бега, сейчас отправиться в такую даль.

Тихонов сидел у себя на даче и напряженно думал. К ногам привалился верный пес. Журчала вода в бассейне.

Александру Валентиновичу нужен был план действий — Антона необходимо выручать, цитируя «Машину времени», из «цепких лап родины». Да и пора приступить к изучению присланного Плукшиным письма.

Александр Валентинович все сделал, как просил старый приятель: прочел первую часть послания, обнаружил таблички, затем надежно их упрятал. Оставалось прочесть оставшуюся часть письма. Может быть, там будет какое-нибудь внятное объяснение происходящим вокруг странным событиям… Тихонову очень хотелось в это верить.

Он развернул сложенные вчетверо тетрадные листки и углубился в чтение. По мере того как он читал, в нем росло чувство непонимания. Нет, скорее даже разочарования, оттого что столь цельная натура, мудрый и, надо сказать, неординарный человек, каким был Вилорик Рудольфович, погиб из-за такой, с позволения сказать, чепухи.

В письме профессора шла речь об инструкциях для человечества, вернее для руководителей ведущих мировых держав. Да еще подчеркивалось, что необходимо следовать этим инструкциям в точности и неукоснительно. Платой за неисполнение станет гибель планеты. Вот так вот: вполне конкретно и ясно.

Инструкции представляли собой невыразительный свод привычных целей, к которым современная цивилизация безуспешно шла и продолжает идти уже долгие годы: ликвидация голода в бедных странах, урегулирование региональных конфликтов, прекращение варварской деятельности по загрязнению окружающей среды и так далее в том же духе… Другими словами, задачи, которые вроде как всерьез ставит перед собой любой современный политик, идущий на выборы. Цели, большей частью невыполнимые.

В этих «откровениях» не могло содержаться ничего такого, что способно было бы привести к насильственной смерти никому не мешавшего профессора.