Русский

— Григорий Аркадьевич! Время уходит. Антон в опасности. Все, некогда соображать, пошли, пошли! Малыш, за мной!

Тихонов отворил дверь спортзала, и на глазах у очнувшегося начальника налетчиков они прошли в глубь помещения. Тихонов поднял половик, под которым обнаружилось небольшое металлическое кольцо. Помедлив, вернулся к бандиту и, притянув его к себе за воротник куртки, сказал:

— Своим хозяевам передай, чтобы отвязались от меня и моего товарища. Попадешься мне в следующий раз, я тебя, скот, урою.

— Хочешь, передай сам, — тяжело дыша проговорил тот, — потому что…

— Александр Валентинович! — послышался встревоженный голос Привольского. — В дверь стучат, кажется.

— Все, пошли, — Тихонов с силой оттолкнул бандита, потянул за кольцо в полу. Открылся широкий лаз. — Давайте за мной, — велел он Привольскому. — Милиция довольно кстати приехала, может, и спасут этого клоуна, которого собака наказала. Не хотелось грех брать на душу…

Тихонов исчез под землей. За ним последовал дог, и уже за догом, оглянувшись на связанных бандитов, спустился Привольский.

Внизу оказался подземный ход, достаточно просторный, чтобы человек мог передвигаться по нему без затруднений практически в полный рост.

— Где мы? — поинтересовался Привольский.

— Это у меня запасный выход, — пояснил Тихонов. — Ведет к люку с внешней стороны забора. Старый коллектор. Эх, мне нужно обратно. Похоже, я кое-что обронил, когда мы спускались сюда.

Он вернулся через минуту, держа в руке табличку, ту самую, что для наглядности принес с собой долговязый бандит.

— Что это у вас? — насторожился Привольский. — Господи, да это ведь одна из тех самых табличек! — воскликнул он и непроизвольно протянул руку, словно пытаясь отобрать ее у Александра Валентиновича.

— Верно. Чего вы так испугались? На вас прямо лица нет, — удивился тот, спрятав табличку в сумке. — Скоро я покажу вам остальные четыре. Только уговор: в обморок не падать.

Глава девятнадцатая

Новость про таблички воодушевила Привольского. Появился шанс заполучить их обратно. Оставшиеся на даче «бандиты» уже не могли ему помочь, а самостоятельно справиться с Тихоновым он бы не рискнул. Устиновские ребята напортачили за последние дни уже дважды, и Привольский готов был рвать на себе волосы от досады и злости на самого себя за то, что ошибся с выбором подельников. Времени у него теперь было в обрез. Лишь только Устинов и его бойцы сообщат милиции подробности заварушки вокруг тунгусских табличек, а это рано или поздно произойдет, его карта будет бита.

Если только он не сумеет до той поры заполучить артефакты и, заручившись поддержкой покупателей, не скроется из виду, не уедет отсюда куда-нибудь подальше…

Привольский всего лишь собирался продать таблички. Дельцы торговали древностями на черном рынке, чей оборот оценивался в сто миллиардов долларов в год. Это был рынок, закрытый для чужаков и, на первый взгляд, наименее криминализированный. Ассортимент предлагался самый широкий: от сделанных руками Петра Первого табакерок до фрагментов свитков Мертвого моря. Но важнейшим товаром здесь всегда считалась информация о новых поступлениях.

На черном рынке уже были осведомлены о находке в русской тайге.

Проблема состояла в том, что Плукшин отдал концы раньше времени. Его экспертиза и перевод текстов были бы как нельзя кстати при установлении стоимости табличек. Но у Привольского был выбор, ведь «скрижалями» заинтересовались не только частные коллекционеры, но и весьма серьезные структуры. Причем деньги предложили сразу такие, что Григорий Аркадьевич не сомневался: ему теперь все по плечу, в том числе склонить на свою сторону Тихонова, раз не получилось с ходу отыскать в его доме артефакты.

У Привольского были и другие причины надеяться на сотрудничество со стороны Тихонова: ведь тот, как видно, серьезнейшим образом участвовал в судьбе незадачливой жертвы обстоятельств — Антона Ушакова.

Военному пенсионеру, да еще в таких обстоятельствах, деньги не помешают. Да и Привольскому было выгодно поделиться с Александром Валентиновичем, ведь столь ценный помощник, каким он проявил себя, теперь Привольскому мог очень пригодиться, поскольку на Устинова с командой больше рассчитывать не придется. Из незадачливых союзников они превратились в помеху, даже в противников, которые непременно станут активно помогать следствию, потеряв всякую надежду на вознаграждение.

Выбравшись из подземного хода, будто специально оборудованного прозорливым Тихоновым для этого конкретного случая, они долго шли по улицам поселка, пока наконец не выбрались на освещенную площадь, служившую пристанищем для дюжины торговых палаток и небольшой автостоянки.

Перекинувшись парой фраз со сторожем, Тихонов подошел к синему «жигуленку».

— Поехали? — он открыл заднюю дверцу, через которую в машину послушно запрыгнул пес.

Привольский кивнул и сел в машину. Пора сделать Тихонову предложение, от которого тому будет очень трудно отказаться. Но с чего начать?