Русский

— Антон, какие шутки? Скажем так: возможная альтернатива твоей турпоездке — несколько лет в тюрьме, пока разберутся, что ты невиновен. Если вообще разберутся. Тюрьма, Антоша, особенно у нас, — плохо очень. Вопросы?

— Уеду, предположим, а дальше-то что? И почему именно Анпилов? Что, паспорта с другой фамилией не нашлось?

— Ну, извините… Что дальше, спрашиваешь? Дальше даешь мне знать, где ты, и я тебя навещаю. Там и решим, что делать. А я пока разберусь с этими нашими табличками. Я ведь пятую нашел. Вернее, она ко мне пришла сама, в сопровождении военизированной охраны. Но об этом — на досуге.

— А этот что тут делает? — прошептал Антон, кивая в сторону Привольского.

— Пока не знаю, наш он человек или нет. Но надежней его подержать под рукой.

На следующее утро Тихонов постучался в номер Антона.

— Однако видок у тебя! — начал он с порога. — Не спал?

— Спал мало.

— А я уже позавтракал в «Портофино». Ну, готов к труду и обороне?

— Всегда готов. Я все думал ночью… паспорт-то надежный? Может, по моему пройти? У меня виза открыта в США, а? Я бы лучше в Америку поехал.

— Не все сразу. По документу: надежность стопроцентная. Настоящий аусвайс спрячь до поры подальше… Чего дергаешься?

— Ничего страшного. Аусвайс… Риту я вспомнил.

— Вон оно что… Ну, брат, понимаешь, тут… Что тут сказать? В общем, собираемся. Оперативно. Я пойду рассчитаюсь за номера на ресепшн.

В аэропорту Антон и Александр Валентинович долго пили чай в кафе. Приехали часа за два с половиной до вылета. Сидя на пластиковом стуле за пластиковым же столом, Антон с мрачным видом разглядывал пеструю от ассортимента буфетную стойку. Дядя Саша то и дело добавлял в свою чашку сахар, но так и не добился нужной концентрации. Наконец, молчание, видимо, стало его тяготить, и он праздно поинтересовался, о чем это Антон сейчас размышляет.

— А? Я вот о чем думаю, — Антон кивнул в направлении буфета. — Давно ли было время, когда мы и мечтать не смели о таком изобилии? Нет, я серьезно: виски, водка, ром… Бери — не хочу. И главное, сколько пожелаешь. И денег-то хватит. А я еще помню ощущение радости, когда на столе полбутылки водки. Последние. И, самое главное, взять больше неоткуда.

— Что это ты? — удивился Александр Валентинович. — Не, пить не стоит сейчас. Тебе…

— Да ну, какой там пить? — Антон махнул рукой. — Это просто замечание философское, вот и все.

Когда пришло время, Тихонов проводил Антона до кассы.

— Ты в порядке?

— Ну, так…

— Понимаю, все образуется… Погоди, кто-то звонит.

Тихонов извлек из заднего кармана джинсов телефон. Это был Игорек, ожидавший Александра Валентиновича у входа в международный терминал.

— Дядя Саша, тут проблема какая-то, похоже, — сообщил Игорек. — Мне из гостиницы сейчас позвонил мой знакомый администратор, Рома… Там несколько машин непонятных… Люди в штатском, но сто пудов — менты. Спрашивали вас конкретно. Ну, и девушка за стойкой сказала, что в аэропорт вы поехали.

— Давно было?

— Минут двадцать назад. Скорее всего, они уже рядом.

— Ясно, спасибо, — отрывисто бросил в телефон Александр Валентинович. Он быстро снял с плеча сумку и протянул ее Антону: — Держи, сдашь в багаж.

— Зачем? — удивился Антон.

— Времени нет. Там таблички и дневник Плукшина. Похоже, за тобой приехали. Я их задержу. Все, все, быстро!

Александр Валентинович подтолкнул Антона к стойке. Перед ним было два или три человека. Антон открыл одолженный у Игорька чемодан и попытался запихнуть в него сумку дяди Саши. Не получилось. Когда он оглянулся, того уж и след простыл.

Наконец подошла его очередь. Антон полез в карман за паспортом и деньгами. Было ему не по себе от того, что предстояло сейчас совершить. Шуточное ли дело — вылететь из страны по поддельным документам!

Он вспомнил вчерашний разговор с Тихоновым, произошедший как раз на сон грядущий.

— Антон, это не просто «таблички с текстами». Это — скрижали.

— Что?!

— Ты слышал меня. Это скрижали, содержащие новые заповеди для человечества. И я начинаю верить в эту теорию. Эх, было бы время и был бы жив Вилорик! Вилорик, Вилорик… Удружил ты нам с Антохой, царство тебе небесное! Будь осторожен, Антон, береги… скрижали.

Антону тогда стало искренне жаль Александра Валентиновича. Все-таки не зря говорят: с уходом человека на пенсию имеется опасность его постепенной трансформации в сущее дитя. В общем, что стар, что млад.

Антон поставил сумку на пол и, по привычке улыбаясь кассирше, собрался передать ей паспорт и деньги. И тут зазвонил телефон. На связи был Тихонов. Пропустив вперед дородную гражданку с двумя «безразмерными» мешками, Антон отошел в сторону и поднес трубку к уху:

— Да?

— Билет уже купил? — тревога в голосе Тихонова еще больше усилила волнение Антона.

— Нет, покупаю только.