Русский ад. На пути к преисподней

Президент СССР – метался…

Он вскочил на лошадь и бешено помчался во все стороны сразу.

…Кабинет Горбачева находился на третьем этаже – окна выходили на изнанку Кремлевской стены, за которой гордо раскинулась Красная площадь.

Когда Михаил Сергеевич был «избран» Генеральным секретарем, управделами предложил ему бывший кабинет Сталина, который очень-очень долго, почти три десятилетия, был закрыт (Маленков предлагал устроить в этом кабинете музей, но идею не осуществили, не успели), и приказал подобрать ему «что-нибудь повеселее».

«Повеселее» были владения Брежнева. После отставки премьера Тихонова кабинет Сталина занял (и то ненадолго) Рыжков.

– Тебе Сталин не мешает? – поинтересовался однажды Михаил Сергеевич.

– Пока нет, – насторожился Рыжков. – А что?

Рыжков – с Урала, у него не было комплексов.

Совсем не плохо для человека его возраста, между прочим.

…Самый удобный путь – через Спасские ворота Кремля; здесь, на площади, Шапошников всегда выходил из машины и шел пешком. Конец сентября, а солнце словно вышло из берегов, мертвых листьев на земле не видно, хотя ветки деревьев голые.

«Интересно, куда листья-то делись?..» – вздохнул министр обороны Советского Союза.

Ему ужасно хотелось спать. Если Шапошников спал изо дня в день меньше семи часов, он ходил как оглоушенный.

Чтобы не опоздать, Шапошников взял за правило приезжать к Горбачеву загодя, минут за двадцать-двадцать пять, а чтобы не подвернуться кому-нибудь из начальства под горячую руку, гулял у подъезда.

Потом Шапошников быстро сдавал шинель в общий гардероб и поднимался по лестнице.

С боем кремлевских курантов он вошел в приемную.

– Уже спрашивал, – встретила его Татьяна Попова, секретарь Горбачева.

Президент Советского Союза любил поговорить, то есть редко кто попадал к нему вовремя.

Шапошников открыл дверь, прошел через тесный «тамбур» и открыл еще одну дверь – в кабинет.

– Давай, Евгений Иванович, давай, рад тебя видеть…

Горбачев вышел из-за стола.

– Товарищ главнокомандующий…

– Здравствуй, здравствуй, – Горбачев протянул руку. – Как сам?

Шапошников быстро оценил обстановку: «Встретил вроде бы нормально».

– Жена не обижается, Михаил Сергеевич.

– А… Ну, хорошо. Пойдем там поговорим, – Горбачев кивнул на комнату отдыха.

Как ловко придумано, черт возьми, – кабинет, а где-нибудь сбоку – неприметная дверь. За ней целая квартира: спальня, гостиная, еще один кабинет, только небольшой, уютный, комната тренажеров, ванная, два туалета…

Шапошников изумился: Горбачев не имел привычки приглашать в свои апартаменты. Нанули Рожденовна, жена Шеварднадзе, рассказывала Земфире Николаевне, что Горбачевы никого не пускали к себе в дом – никогда. Если Шеварднадзе провожал Горбачева на дачу, они доезжали до ворот, договаривали здесь свои разговоры и разъезжались – каждый своей дорогой.

– Там позавтракаем, – продолжал Горбачев.

Гостиная была крошечная, но уютная.

– Ты что ж это Кобзона обидел? – вдруг быстро спросил Горбачев. Он сел за стол и показал Шапошникову место напротив себя.

Шапошников растерялся. Певец Иосиф Давыдович Кобзон был у него два дня назад – предлагал себя в роли посредника по продаже наших МиГов в Малайзию. Шапошников аж задохнулся: «Подобные вопросы, дорогой Иосиф Давыдович, на эстраде не решаются!»

Кобзон, выходит, тут же пожаловался Горбачеву. Вот страна!

– Я думал, Михаил Сергеевич, в министерстве есть кому заниматься МиГами… Сегодня Кобзон, завтра, понимаете, Алла Пугачева решит танки продавать… – ну, и что у нас получится?

– Да, – задумчиво произнес Горбачев. – Да… видишь, что в стране творится: все вразжопицу идет, страна катится по сильно скользящей наклонной, разлетается, значит, к чертовой матери… Ельцин… – этот под себя гребет, иначе не умеет, не привык. И вообще: как начал пятого, во вторник, пить, так и пропил, я скажу, все праздники…

МИД, всех его сотрудников, предложил сократить в десять раз. Так тут аж Буш насторожился! Буш, Миттеран, Гонсалес – они ж все за союзную политику выступают, хотя Буш осторожничает, у него выборы под носом! Совмина смотри – нет, кончился у нас Совмин. Силаева сейчас уберем с МЭКа, потому что Россия его отвергла, – словом, я в офсайде, полнейшем офсайде, кругом – демократы, у них, значит, власть, а я начал итожить, что ими говорено, так это, я тебе доложу, ахинея, полная ахинея. Ну какая ж это политика?

Горбачев остановился и взглянул на Шапошникова:

– Ты съешь что-нибудь, Евгений Иванович, я уже позавтракал, я тебе в этом не союзник.

Шапошников не ел.

– Ведь посмотри: вот я Президент – да? А Россия – суверенна. Она от кого суверенна, я тебя спрашиваю, от Украины, что ли?..

Они ж говорят: Россия суверенна от центра. А центр это что? Не Россия… так выходит?