Русский ад. На пути к преисподней

Да-да надо… давно уже пора поставить Альку на место, самое время что-нибудь придумать! Но травить Альку опасно, черт возьми, очень опасно…дихлофос в котлетку из курицы… да хоть бы и морилка от тараканов… способов море… только у Альки слабые почки; здесь аптекарь нужен с весами, а где его взять?

У Евы уже был печальный опыт: товарищ один выдавал себя за генерал-лейтенанта внутренних войск, лауреата Государственной премии, то есть гарцевал перед ней, как орловский рысак, размахивая кошельком.

Как-то раз он пригласил Еву в Ленинград, хороший поезд, секс в СВ, гостиница «Октябрьская»… — и кем же, мразь, оказался?.. Учитель физкультуры, украл в школе деньги, нашел же, шакал, у кого воровать, вот и куражился… ожидая ареста, причем Еве так ничего и не подарил…

Тогда Ева сама стала (для него) правосудием. Организовала, недолго думая, «любимому воину» прободение язвы.

Товарищ из школы, педагог без стажа, лечился от трихомоноза, поэтому Ева добавила ему в пилюльки силит — мощное средство от ржавчины. А кто подумает, слушайте, что романтическая семнадцатилетняя девушка, упоенная Ленинградом и белыми ночами, так здорово соображает в алхимии?

«Я мстю и мстя моя страшна…»

Такое кровотечение открылось — врачи испугались: с кровью вылезали куски желудка!

Позже, когда Еве было уже за двадцать, кто-то из проституток (Ева трудилась в «Интуристе») подсыпал ей в пудреницу битое стекло: любое движение пуховки — и такой на лице был бы «скраб», можно сразу идти за инвалидностью.

Проститутки спешили, плохо растолкли стекло, к пуховке прилип один из осколочков, Ева чудом его разглядела — в последнюю секунду!

…Да, беда, конечно, беда: если Альку сейчас не поставить на место, причем жестко, с размаха, как полагается, Алька очень плохо закончит. А она нужна как здоровая рабочая лошадь — здоровая, то есть послушная, к шорам на глазах всегда полагаются удила и кнут, разве не так? Ева вкладывает в девочек такие деньги, что все они, биксы, у нее в неоплатном долгу!

Чувствуют? Понимают? Нет, конечно. Легкие деньги сбивают с толку, легкость обманчивая, ничего они не понимают, овцы, ни-че-го!

Ева случайно познакомилась с Алькой — в «Сандунах». Смешно сказать: Алька училась в «Сандунах» искусству вести себя в парилке.

Она сразу приглянулась Еве: девка — палец в рот не клади, счетчики вместо глаз, жадная до всего, до жизни, не только до денег!

Как выбирают зверей для дрессировки?

Очень просто: берут зверей, жадных до еды. Они на все за еду пойдут, под любой кнут, особенно — медведи и львы!

Так вот, «Сандуны»: Вологда — Вологдой, но Алька слабо представляла себе, что такое русская баня: выросла в ванной.

Был у Альки в то время мужчина лет сорока… трахался так — Алька балдела, просто балдела, каждая ночь для нее стала праздником. Почти влюбилась; в ее жизни секс значил почти все. А мужчина любил сауну, очень любил, и как-то раз потащил Альку с собой.

Лежит он, сердечный, на полке и хочется ему… удовольствий.

— Ну, возьми, детка, возьми…

Секс в парилке — это извращение. В парилке нельзя заниматься сексом, слишком серьезная нагрузка на сердце, да и зачем? Подождать нельзя? Полки неудобные, деревянные, зато рядом с предбанником всегда есть комната отдыха — все предусмотрено!

А Алька (дикая, ведь) ротик тянет: ух ты, аргумент мой ненаглядный, дай подую на тебя, бедного, жарко тебе, родной, вон как ты червячком свернулся, сейчас, малыш, сейчас… полегче тебе будет…

Девчонок, любивших оральный секс, мужики называли «доярками».

Оттянула Алька на амурике кожу и, набрав в легкие воздуха, дунула на него со всей своей дури — чтоб, значит, прохладней было.

В парилке-то!

Температура — почти сто, воздух раскаленный, мужик скатился на пол, к камням, вместе с полкой, орет, за ананасы держится, и — в бассейн, в ледяную воду.

Алька остолбенела: она, активистка, только сейчас, кажется, сообразила, что сожгла товарищу его балдометр на веки вечные!..

— Ты ему кто? — орет банщик.

— Жена… — не растерялась Алька…

Убить могли. Легко! Ночью вынесли бы труп — и на ближайшую стройку, в бетон…

А кто, слушайте, там, в родной Вологде, хватится Альки? Мама с папой? Бабушка с дедушкой? Ну, хорошо, явятся они в милицию, напишут заявление. Допустим, им повезло, взяли у них бумагу, поступили по закону. А если девчонка с любовником в санаторий укатила? Или, например, рванула в Минск, в Белоруссию, где (мы же братья!) по-прежнему нет границ, единой базы данных… — вали из Минска куда хочешь, на все четыре стороны, молодым везде у нас дорога…

Исчезла, короче, гражданка России… значит, не повезло… Не она первая, не она последняя…

Принимая Алину на работу в агентство, Ева устроила ей экзамен — Алька должна была за полтора часа (и в присутствии Евы, разумеется) написать сочинение на любую историческую тему.

— О Ленине напишу, — заявила Алька.

— Валяй! — согласилась Ева.

— Я о нем читала, — похвасталась Алька.

— Иди на кухню и пиши…

Почерк у Альки был совсем детский. Сразу видно, что она в своей жизни писала мало и редко.

«Хорошо хоть в школе, овца, училась…» — подумала Ева.