Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

В юности, состоя при Патриархе Афанасии Иерусалимском, Иларион за свои детские шалости бывал им жестоко наказан, следствием чего явился его тайный побег со двора Патриарха. Он нашел приют в Солуни, у митрополита Мелетия, который рукоположил его в иеродиакона.

Жизнь в мiру и с мiром, сама по себе шумная, увлекательная и полная мнимых очарований, сильно тревожила душу юного Илариона. Он не в силах был выносить ее суету. Поэтому, возжелав уединения, решился оставить своего владыку.

В 1837 году он тайно бежал от него на Афон, в русский монастырь, где и постригся в схиму. Митрополит Мелетий, отечески любящий Илариона, сам последовал по его следам. Долго еще владыка не оставлял попыток узнать, куда укрылся его любимец. Грозил русскому монастырю прещениями в случае потворства беглецу. Но все это наконец закончилось тем, что Иларион устоял в своем священном обете Господу Богу и навсегда остался в русском монастыре.

В дополнение к этому жизнеописанию надобно сказать, что отец Иларион был удостоен в сонном видении посещения святителем Митрофаном Воронежским. На праздник святителя Митрофана, благоговейно почитаемого в русском монастыре и греками, все братство имеет обыкновение собираться в храме ко всенощному бдению, на котором пение и чтение ведется как на греческом, так и на славянском языке, т. е. начинается русскими, а потом сменяется греками и наоборот. Так бдение на память святителя Митрофана совершалось и в 1843 году.

Святогорские бдения и в обыкновенное время чрезвычайно продолжительны и утомительны, а в дни особенно торжественные их едва могут вынести физически слабые молящиеся, потому что длятся они иногда до двенадцати часов и более. Таковым было бдение на память святителя Христова Митрофана и на этот раз. Слабый силами и сложением Иларион был со всеми вместе. Из-за точности в пении и умилительного голоса по необходимости его иногда выставляли на клирос, что еще более истощало его силы. На этот раз до первого часа он, впрочем, крепился кое-как, но наконец изнемог совершенно, оставил храм, ушел в свою келью и в крайнем изнеможении упал на топчан. В тихом раздумье и жалобах на слабость, из-за которой он не докончил своего молитвенного подвига в честь русского святителя, он задремал, легкий сон успокоил его чувства. В это мгновение Иларион видит перед собой седого старца в архиерейской мантии со святительским жезлом в руках. Святая схима покрывала освященную небесным светом главу явившегося, в чертах которого и в одеянии Иларион узнал нашего русского чудотворца. «Вы возлюбили меня, – кротко сказал ему по-гречески святитель Митрофан, – и я навсегда буду с вами». Эти трогательные слова потрясли Илариона, он очнулся, но уже никого не было пред ним, и только тихая сердечная радость была следствием утешительного видения. Силы Илариона сразу же восстановились, и, благословляя Господа, дивного во святых Своих, Иларион более прежнего проникнулся любовью и благоговением к нашему заступнику и искренней приязнью к русским монахам.

Он был другом русских, ближайшим помощником игумена Герасима, игумена Макария и духовника Иеронима, сыграл решающую роль в умиротворении греко-русского спора 1874–1875 годов, заняв непредвзятую позицию на стороне справедливости, за что русская братия до сегодняшнего дня благодарна ему и безпрерывно молитвенно поминает его.

Преставился отец Иларион 30 июня 1886 года.

Иеросхимонах Иероним (Соломенцов) [23]

В 1840 году в Русском Свято-Пантелеимоновом монастыре случилось великое горе, которое потрясло всех насельников, как русских, так и греков: скончался руководитель русского братства иеросхимонах Павел. Игумен Герасим пригласил всех русских на его погребение. Скорбь утраты усугублялась тем, что отец Павел не оставил после себя духовного семени, не имел преемника, который бы унаследовал его духовные дарования и благодать и сплотил бы именем своего почившего старца осиротевшую паству. Да и сами русские отцы не видели в своей среде никого, кто бы мог поднять крест настоятельства.

Волей Божией ветвь благочестивейшего отца Павла пресеклась, не имея отрасли, но был жив еще общий всех русских на Афоне отец, вождь и корень – великий духовник иеросхимонах Арсений! И действительно, неожиданно для всех пустыннолюбивый великий старец появился вдруг на погребении. Он только один, среди общей печали, был весел и беззаботен. На просьбу благословить преемника ответил: «О сем после будем говорить и советоваться. Бог не оставит сию обитель и даст такого мужа, который управит все лучше отца Павла...» Именно об этом муже следующее жизнеописание.

Настоящее жизнеописание является сердцем всей этой предложенной дорогому читателю книги, так как его герой был сердцем всего русского монашества на Афоне на протяжении последних 150 лет и останется им до скончания века. Оно о том благом и верном рабе, не только сохранившем дар и усугубившем его доброй куплей, но и других многих научившем делать так же: «Вот, другие десять мнас, которыя я приобрел».