Русский акцент

Избранником Наташи оказался молодой человек, которого звали Виталий. Первые 12 лет своей жизни он прожил в белорусской столице в городе Минске, а следующие 16 лет – уже на исторической родине своих предков, в Израиле. За эти годы он успел отслужить армию в элитной бригаде «Голани», получить первую академическую степень Тель-авивского университета по специальности «юриспруденция», начать проходить стажировку в престижной адвокатской фирме и стать кандидатом в мужья дочери Бориса. Правда, соискателем он был совсем недолго. В отличие от Светланиного люберецкого жениха Владимира, Виталий, как и подобает будущему адвокату, оказался более дипломатичным и обходительным. В один из знойных летних вечеров он в сопровождении Наташи переступил порог квартиры Буткевичей, не забыв поцеловать Татьяне руку и вручить её букет из экзотических орхидей. Борис тоже не остался без внимания, получив от претендента на статус будущего члена семьи Буткевичей, наверное, по навязчивой подсказке Наташки, бутылку марочного французского коньяка. Изумлённый Борис спросил Виталия:

– Чем обязаны столь неожиданному визиту? Неужели я что-то пропустил и запамятовал, какой сегодня праздник?

– Во-первых, это не вы обязаны, а я, – робко ответил Виталий, – а во-вторых, у меня сегодня, действительно, праздник.

Борис посмотрел на настенный календарь и сказал:

– В данный момент мы находимся в середине июля, вроде бы в этот день нет ни революционных, ни религиозных праздников.

– Нет, Борис Абрамович, – взволнованно произнёс Виталий, – это мой личный праздник. Сегодня я сделал Наташе предложение стать моей женой, а сейчас я прошу у вас руки вашей дочери, которую очень люблю.

У Бориса перехватило дыхание, он хотел было сказать Виталию:

– Подожди, дорогой, не так быстро, надо обсудить, зачем спешить, – как вдруг послышался звон разбитого стекла. Оказалось, что это Татьяна от избытка нахлынувших чувств выпустила из рук хрустальную вазу, в которую хотела вставить подаренные орхидеи.

– Мамочка, милая, – воскликнула Наташа, – не переживай, это на счастье.

Ошеломлённый Борис, придя в себя и глядя в упор на взволнованную Татьяну, тихо проговорил Виталию:

– Ну, если это, действительно, на счастье, если Наташа также крепко любит тебя, как ты её, то, наверное, стоило разбить эту вазу.

С подкрашенных глаз Татьяны катились крупные слезинки, она, переводя взгляд с хрустальных обломков на полу на дочку и будущего зятя, едва слышно промолвила:

– Совет вам и любовь, мои дорогие!

Радостный Виталий, говоривший на иврите гораздо лучше, чем на русском языке и поэтому, не зная его фразеологических тонкостей, разрядил обстановку вопросом:

– Почему любовь? Понятно! Но причём здесь совет? Может быть, дорогая тёща будет нам что-нибудь советовать всю жизнь?

От этой фразы своего жениха Наташа просто покатилась со смеху, а Татьяна на полном серьёзе пояснила Виталию, что в данном случае русское слово совет означает не что иное, как жить в согласии и взаимопонимании. Пока Татьяна объясняла им филигранность русской лингвистики, Борис, чтобы не утратить торжественность момента, быстро раскупорил подаренный коньяк, разлил его по рюмкам и провозгласил:

– Смотри, Виталий! Раньше родители невесты давали приданое, некое имущество, выделяемое родителями невесты.

Виталий с удивлением уставился на Бориса, глаза его расширились, и он еле выдавил из себя:

– Оставьте, Борис Абрамович! Об этом не может быть и речи, я сам заработаю на…

– Вот и я об этом, – оборвал Борис жениха на полуслове, – но приданое, Виталий, ты всё-таки получишь. Им является красота, доброта, ум, воспитание и верность моей дочери. Прошу тебя, только об одном, береги это приданое, как зеницу ока. Ещё раз: совет вам и любовь!

В отличие от свадьбы старшей дочери это торжество проводилось уже не в русском ресторане, а по еврейским канонам брачной церемонии. Главным её символом являлся белый, под цвет подвенечного платья, балдахин, который назывался «Хупа». Перед тем как встать под хупу, невеста должна пройти процесс омовения, которое в данном случае означает очищение. За день до свадьбы, как и предписывается каноном, Наташа под руководством жены раввина окунулась в специальный ритуальный бассейн, называемый «миквой», где, надо полагать, стала стерильно чистой не только в телесном, а и в духовном плане.

Возможно, что не израильская школа и даже не израильская армия, а, именно, эта самая «миква» и сделала Наташу настоящей израильтянкой. Когда через несколько лет на Ашдод, в период террористических атак из сектора Газа, летели десятки ракет, и одна из них разорвалась в нескольких метрах от дома, где жили Наташа с Виталием, взволнованный Борис не выдержал и сказал своему зятю:

– Знаешь, Виталий, может вам стоит подумать о переезде в другую, более спокойную страну, где живут на земле, а не на пороховой бочке.