Русский акцент

Надо отдать должное отставному подполковнику Шимону Дойчеру: он действительно начал действовать, видимо, в израильской армии его научили находить выход из нестандартных ситуаций. Господин Дойчер догадался позвонить в министерство абсорбции, которое занималось новыми репатриантами. Именно там ему подсказали, что для учёных репатриантов, имеющих учёные степени кандидата или доктора наук, существует специальный фонд Шапиро, названный так по имени его инициатора. Из этого фонда выделяется специальная стипендия, которая выплачивается в виде зарплаты, при условии, что они находят работодателя. Последнее являлось самым сложным, поскольку совсем непросто было убедить организацию призвать в свои ряды людей, занимающихся научно-исследовательской работой. При этом немалая часть учёных, прибывших из СССР, в прежней жизни преподавали абсолютно бесполезные для Израиля дисциплины: историю КПСС, марксистско-ленинскую философию, научный коммунизм, политэкономию социализма, научный атеизм, русскую и украинскую филологию. Многие учёные были узкими специалистами в машиностроении, металлургии, станкостроении и горнодобывающей промышленности. Вероятность использования, как первых, так и вторых в израильской науке или в народном хозяйстве была равна абсолютному нулю не только теоретически, а и чисто в практическом спектре. В этом плане Борису просто классически повезло: геодезия в Израиле была востребована как в научном, так и прикладном плане. Уже через две недели ему позвонил Шимон Дойчер и пригласил его в отдел кадров заполнить документы.

Это оказалось не таким уж простым делом и не только из-за трудностей с ивритом. Советская анкета или листок по учёту кадров просто блекли перед внушительной стопкой разноцветных листков, испещрённых нескончаемым каскадом колонок, граф, табличек и строк. Всё это предстояло заполнить убористым почерком без помарок и описок на семитском языке. В одной из строк этого образца неженатому соискателю рабочего места предлагалось даже сообщить адрес и телефон любовницы, при условии, разумеется, если таковая имелась в наличии. Кроме того требовались трое физических, реально существующих, лиц, с указанием номеров их паспортов, домашнего адреса и телефона, рекомендующих претендента на указанную должность. Борис до конца жизни не справился бы с угнетающим потоком этой канцелярщины, если бы не сердобольная работница отдела кадров по имени Ирис, которую родители привезли в Израиль двадцать лет назад в возрасте девяти лет и которая успела в закарпатском городе Мукачево закончить два класса русской общеобразовательной школы. Понятно, что за это время она успела забыть даже то, что знала и что её фразеологический словарь русского языка вряд ли превышал лексикон Эллочки Людоедки из бессмертных «Двенадцати стульев». Тем не менее, в какой-то степени она понимала, что говорил Борис на своём смешанном русско-ивритском наречии. Не прошло и трёх напряжённых часов, как ему с помощью обаятельной Ирис всё-таки удалось одолеть этот бумажно-бюрократический бастион. Борису всё время казалось, что премьер-министру, равно, как и его министрам, при приёме на эти высокие должности приходилось заполнять гораздо меньше документов. В финале выполненной работы он уже начал было испытывать чувство глубокого удовлетворения, соизмеримое разве что с ощущением после сдвига огромного валуна с высочайшей горы, но тут Шимон протянул ему ещё ворох каких-то листочков с красочным грифом «Министерство абсорбции (стипендия Шапиро)». Он попросил в течение двух дней заполнить их и прислать ему.

Когда уже дома, после просмотра этого образца израильской бюрократии, до Бориса дошло, что требуется подробно описать все его научные исследования, изложенные как в диссертации, так и в статьях, у него волосы встали дыбом. Даже Татьяна, тихо радующаяся что её Боря, наконец-то, нашёл желанную работу, не могла не обратить внимания на изменившееся выражение его лица.

– Что случилось, Боря? – встревожено спросила она.

– Да, понимаешь, Танюша, эти черти, просят меня прислать описание всех моих научных исследований, сделанных мною за пятнадцать лет.

– И не стыдно тебе, Боря, – чуть не расплакалась Татьяна, – те, кого ты называешь чертями, предоставляют тебе работу, о которой, по твоим же словам, и мечтать не мог, а ты в одночасье проклинаешь их.

– Ты, как всегда права, дорогая, – огрызнулся Борис, – но что, прикажешь мне делать с моими научными трудами.

– Кто же виноват, – рассмеялась Татьяна, – что ты написал так много научных статей, вот теперь сам и расхлёбывай всю свою науку. Я уверена, что ты, как всегда, что-то придумаешь.