Русский акцент

– Странно, – ещё раз удивился Пинхас, – как правило, мы не даём объявление в газеты, не знаю даже, откуда оно появилось.

– Простите, – начал раздражаться Борис, – но, похоже, это не мои проблемы. Возможно, это ошибочное объявление, тогда я, с вашего разрешения, покину ваш кабинет.

– Ну, что вы, что вы, – замямлил Пинхас, – нам нужен инженер-геодезист, просто меня не предупредили, что поиск будет вестись через газету.

Он снова уткнулся в документы Бориса, неизвестно что выискивая там. После продолжительной паузы, возникшей из-за долгого распития кофе, которым даже не удосужились угостить Бориса, Пинхас промолвил:

– А почему вы, Борис, имеющий десятки научных трудов, имеющий докторскую степень обращаетесь к нам, а не в академию.

– Да потому что в Израиле, к моему великому сожалению, – гневно отчеканил Борис, – слово «академия» просто не существует, а состав кафедры геодезии в Технионе насчитывает целых четыре преподавателя. Так что прикажете делать, господин начальник, с голода умирать?

– Да, это, правда, – незамедлительно согласился Пинхас, надменно посмотрев на Бориса, – у нас в стране существует проблема трудоустройства учёных.

– Что касается правды, то в ногах её точно нет, – процедил Борис сквозь зубы, удивляясь, как он сумел на иврите выстроить такую фразу, – я, с вашего разрешения, всё-таки присяду.

– Да, конечно, конечно, – смилостивился Пинхас, – но, всё-таки, мне хотелось бы узнать, как вы кабинетный учёный и аудиторный лектор собираетесь работать в полевых условиях, если мы примем вас на работу?

– Да будет вам известно, – чуть ли не выкрикнул Борис, – что до того, как стать учёным, я много лет проработал и в Заполярье, и в Сибири, и в горах Тянь-Шань и Памира в условиях, которые, слава богу, израильским геодезистам просто не снились.

– Я понял вас, Борис, – сухо кивнул головой Пинхас, – и разобрался в вашей трудовой биографии. В принципе вы подходите нам, но есть одно «но».

Борис, не ожидая услышать такой вердикт от Пинхаса, улыбаясь, проговорил:

– Если только одно, то это поправимо.

– Да, вообще-то не очень, – отрезал ему Пинхас, – в нашей замечательной компании есть одно правило: мы принимаем на работу людей до 35 лет. А вам, как я понял, Борис уже 44 года.

– Раз в вашей замечательной фирме не требуются люди с достаточным опытом работы, – разочарованно протянул Борис, – то разрешите откланяться, пойду искать работу в дом престарелых.

– Подождите, Борис, – изобразил что-то наподобие улыбки Пинхас, – дом престарелых подождёт, я ещё не всё сказал.

– Хотите ещё чем-нибудь особым порадовать нового репатрианта старческого возраста, – ожесточился вдруг Борис.

– Именно особым, – обрадовался Пинхас, – смотрите, Борис, я беру вас на работу, но с одним условием.

Борис выжидающе посмотрел на Пинхаса, мобилизовав своё эго выслушать его требования. Они оказались более чем простыми. Пинхас озвучил их на прощание в своей заключительной тираде:

– По документам, Борис, вы подходите нам даже больше, чем на 100 %. Но я не очень доверяю бумагам, надо проверить, кем вы являетесь воочию. Поэтому, я беру вас с годовым испытательным сроком. Если вы будете удовлетворять поставленным требованиям, то через год получаете статус постоянного работника. Если же нет, то, как говорят у нас в Израиле, идёте домой. Согласны?

– Я должен подумать, – медленно растягивая слова, проговорил Борис.

– Борис, вы меня не поняли, – нахмурился Пинхас, – когда предлагают высокооплачиваемую работу в такой элитной фирме, как у нас, тут же, не раздумывая, дают положительный ответ.

– Я, всё-таки, с вашего позволения, – заупрямился Борис, – хочу проанализировать нашу беседу и только потом дать либо положительный, как вы сказали, либо отрицательный, который вы не допускаете, ответ.

Пинхас поднялся из-за своего массивного письменного стола, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена, и небрежно бросил на прощание:

– Ну, ну, доктор Буткевич! Несмотря на наше неполное взаимопонимание, всё-таки буду ждать вашего ответа, надеюсь положительного. Даю вам на ваш экспресс-анализ один день.

Когда Борис покинул кабинет вальяжного чиновника и вышел в хорошо освещённый коридор, его кто-то окликнул:

– Борис! Подождите минуточку, я хочу с вами поговорить.

Перед ним стоял круглолицый с хорошо заметным брюшком небольшого роста мужчина.

– Меня зовут Авраам Бронштейн, – проговорил он на русском языке, – давайте пройдём в кафетерий, чтобы никто не помешал нашей беседе.

Удивлённый Борис последовал за ним, и через несколько минут они зашли в, поместившееся в кипарисной и пальмовой тени, уютное кафе. Когда молоденькая девчушка-официантка поставила перед ними дымящийся кофе эспрессо, Авраам без всяких предисловий сказал:

– Так получилось, Борис, что дверь кабинета моего шефа была приоткрыта, и я невольно подслушал всю вашу беседу.

Борис настороженно всматривался в доброжелательные глаза Авраама, ожидая продолжения.