Русский акцент

И тут произошло нечто, незапланированное протоколом. С кресла поднялась стройная, ноги от ушей, элегантная блондинка, каковой являлась Соня Сергеева. Она взяла под руку презентабельного администратора и что-то горячо зашептала ему на ухо. Борис не слышал, что говорила Соня, зато ему было хорошо видно, как по продвижению её страстного речитатива трансформировались оттенки лица администратора, сменяясь с ядовито бледных на устойчиво красные. В финале этой неотрепетированной заранее мизансцены, как в пристойном театре, администратор чуть ли не со слезами на глазах вручает профессору ключи от номера. Позже Соня расскажет Борису, что уже и сама не помнит, какую абракадабру наговорила администратору. Она безапелляционно уверяла его, что она дочь посла СССР в Ватикане и лично знакома с римской папой, что профессор близкий друг первого секретаря московского городского комитета КПСС и что, в конце концов, она приглашает его ближе к полуночи на бокал шампанского в удобном для него месте. Последнее, пожалуй, сыграло решающую роль в получении профессором заветных ключей от номера. Когда же ошарашенный Борис спросил:

– Соня, ты что, в самом деле, собираешься в ночь перед защитой диссертации пить шампанское с этим клерком?

Она, приложив наманикюренный пальчик к губам Бориса, обиженно буркнула:

– Ещё чего не хватало? Какие же вы, мужчины наивные. И, вообще, как говорят у нас в Одессе, не делай мне, Боря, беременную голову: я личность творческая, хочу – творю, хочу – ытворяю.

– Понял, – почему-то обрадовался Борис, внося чемодан профессора в завоёванный номер, – значит, шампанское ты будешь пить со мной.

– Конечно, дорогой, – засмеялась Соня, – но только после защиты.

– Никаких после защиты, – неожиданно запротестовал профессор, услышав последнюю фразу Сони, – шампанское будем пить сейчас.

Не успели Борис с Соней переварить сказанное, как киевский проректор вытащил из недр своего портфеля бутылку шампанского и одним махом откупорил её. Они хотели было отказаться от искрящегося напитка, мотивируя это неординарностью события, предписывающего доказать Учёному Совету актуальность, научную новизну и практическую ценность научных исследований, которые они произвели в течение нескольких лет. Но профессор не унимался, требуя выпить с ним «Советское игристое». Пока он разливал благородный напиток, Соня успела шепнуть Борису на ухо:

– Боря, делать нечего, надо пить, он ведь член Совета, ведь нам защищаться, а не ему.

Дальше события развивались, как в киностудии при ускоренной съёмке. Через несколько минут бутылка шампанского сиротливо отливала своей пустотой на узком гостиничном столике. Профессор же продолжал демонстрировать свою креативность в неординарности свершаемых деяний. Он снова стал что-то торопливо искать в своём портфеле, затем, потеряв терпение, перевернул его вверх дном. Оттуда высыпались какие-то брошюры, книги, блокноты, чертежи и таблицы и, наконец, выкатилась бутылка коньяка, которая и являлась предметом его поиска. Меньше минуты потребовалось ретивому профессору, чтобы разлить её по фужерам. Дело принимало уже не шутейный оборот. Борису пришлось робко выдавить из себя:

– Простите, профессор, мы больше пить не будем. Вы сами понимаете у нас завтра защита и нам надо быть в форме.

– Всем надо быть на защите, – ухмыльнулся профессор, – только вас, молодой человек, никто и не держит, а вот эта милая блондиночка остаётся со мной в номере, который я заслужил не без её усилий.

Борис взглянул на Соню, её зелёные газа в миг приобрели темноватый оттенок, однако она справилась с собой и, сделав подобие вымученной улыбки, весело проворковала:

– Ой, не надо меня уговаривать, как говорят у нас в Одессе, я и так соглашусь.

– Вот это другое дело, – засмеялся киевский учёный, – будет хорошо сегодня, будет хорошо и завтра.

– Вы меня не поняли, профессор, – надрывно крикнула Соня, – я сказала, что соглашусь, но не сегодня, может завтра, а может и никогда.

– А вот это вы зря, милочка, – заверещал профессор, – мне ещё никто не отказывал.

Он крепко схватил Соню за руку и чуть ли не поволок её вглубь комнаты. Борис, который до этого не понимал, как себя вести, вдруг встрепенулся, ударил профессора по руке и потащил Соню к выходу из номера. Вдогонку им вторил разгневанный голос профессора:

– Завтрашний день, молодые люди, вы запомните на всю жизнь, это будет день провала вашей защиты.

– Ой, Боря, даже не знаю, что сказать, – сквозь навернувшиеся слёзы выдохнула Соня, когда они вышли на улицу, – ты просто спас меня, вырвав из лап этого сексуально озабоченного академика.

Борис просто поразился произошедшей в ней метаморфозе: из дерзкой, весёлой и немного циничной одесситки она в одночасье превратилась в простую женщину, над чувствами которой хотели надругаться.

– Боря, это хорошо, что ты вызволил меня, – продолжала всхлипывать Соня, – но что же будет с нами завтра.

Не успел Борис придумать, что они будут делать завтра, как к ним подошёл небольшого роста симпатичный мужчина, который тут же, вытащив из кармана носовой платок, стал утирать Соне слёзы.