Русский батальон

– Нет, незачем резать правду-матку штабным. Есть одна мыслишка. Матти, кто у нас имеет медицинскую лицензию? – задумчиво спросил Верещагин.

– Вот черт! Ну, Винсент – точно. Надо спросить батальонного сержанта. Господи, Антон, ты же не хуже меня знаешь, как давно мы были рядом с какими-то курсами, где выдают бумажки! Что касается системы подготовки замен, то это смех один! Тебе следовало пристрелить Притчера еще четыре года назад! Продавать налево сильнодействующие таблетки – все равно что продавать оружие! – И Харьяло многозначительно поднес к лицу дуло пистолета.

Верещагин опустил веки и стал постукивать трубкой по колену. Зная его привычку, Харьяло и Хярконнен примолкли. Наконец Антон открыл глаза.

– Матти, по нашему штатному расписанию нам положено иметь одного медика на стрелковый взвод. У нас есть, я думаю, по два с лицензиями. Посчитай их всех и запроси еще семь.

Верещагин еще несколько раз постучал трубкой по колену. Харьяло подождал.

– Потяни, пожалуйста, несколько дней, а то мне не хочется видеться с Евой, если документы будут лежать у нее на столе, – закончил Верещагин и убрал трубку в карман.

Хярконнен кивнул и достал новую телеграмму.

– Еще одна. От полковника Линча. Он желает знать, почему третья рота не берет на патрулирование зенитные установки.

– Это, по-моему, работа Донга. Ну что тут сказать?

– Смешно, Антон. Сколько же, они там думают, имеется приличных самолетов у местных?

А вообще нам надо что-то делать. Благодаря удачному маневру Рауля эти дети природы на пару дней присмирели. Но скоро мы будем с ними сталкиваться по два-три раза каждое утро. Обратите внимание, сколько времени возились роты Хигути. Причем неизвестно, кто из двух – полковник Линч или буры – окажется для нас большей проблемой.

Верещагин встал, в задумчивости вытащил трубку и ушел.

Хярконнен посмотрел на Харьяло и пожал плечами.

– Есть еще одна телеграмма. Адмирал поздравляет нас с нашей коллекцией оружия.

Харьяло взорвался от смеха.

Дело в том, что адмирал направил своих ищеек, чтобы те ускорили сбор образцов оружия. В Йоханнесбурге Альберт Бейерс побелел как молоко, когда Варяг обрадовал его этой новостью. Скверная репутация имперской службы безопасности была, наверное, известна даже за пределами обитаемой зоны. Переводчице Рауля Санмартина с трудом удалось уговорить Бейерса продолжить разговор.

Батальонный сержант Малинин поговорил по душам с замкомвзвода службы безопасности, а в результате офицеры Санмартина отправились вместе с ними, чтобы умерить пыл ищеек и избежать ненужных эксцессов. Набрали триста сорок семь единиц без всяких инцидентов. Эта успешная акция задала тон кампании и в других городах:

Старший связист сержант Хярконнен наморщил нос и удалился.

Почти тут же раздался тихий стук в дверь. Харьяло поднял голову и увидел на пороге Эдмунда Муслара.

Муслар стал популярен буквально за несколько дней, помогая Буханову. Он получил прозвище «Полночь».

– Открыто, – заметил ему Харьяло.

– Сэр, я хотел бы поговорить с подполковником Верещагиным, – нерешительно произнес Муслар. – Не думаю, что мне следует направляться в одну из фронтовых рот. Я считаю, что в создавшихся условиях мне целесообразнее оставаться здесь, в штаб-квартире батальона, сэр.

Харьяло выслушал его не отрывая глаз от оружия.

– Почему? – спросил он.

– Я полагаю, что это пагубно отразится на наших отношениях с местным населением, сэр.

– А-а, – понимающе протянул Харьяло. Он еще раз протер маслом ствол и посмотрел на свет, потом прочистил шомполом с тряпкой, чтобы убрать лишнее масло. – Давайте, Эдмунд, поговорим. Недавняя операция Хигути и Кимуры напоминает великий потоп и Ноев ковчег. Эбиль, который там был в конце боя, уже не понимал, кто и в кого там стреляет. Скромность не позволяет мне дать точную характеристику тому батальону, но кто-то явно взвалил на себя непосильную задачу – впрячь в один плуг мустангов и тягловых лошадей.

Муслар улыбнулся, показав белые зубы, и сказал:

– Принято решение прилагать все усилия, чтобы не разжигать местные предрассудки.

– Думаю, в данном случае это было глупо.

– Отправляясь сюда, я с пониманием отнесся к решению капитана Донга, что я не буду приписан ни к какому батальону из-за моего цвета кожи. Хорошо еще, что меня не поставили заниматься подготовкой пополнения. Однако я понимаю, чем руководствовался капитан Донг, и не хочу быть ни в чем помехой.

Харьяло с трудом сдержал смех. Он вспомнил, что Рауль Санмартин услышал от Брувер: увидев белуджей Кимуры, буры стали говорить, что, мол, лучше уж казаки, чем черномазые кафры.

– Эх, Эдмунд, мне бы ваши годы, – произнес Харьяло.

Муслар удивился.

– Я не совсем понимаю, о чем вы, сэр. Харьяло добродушно рассмеялся.

– Не обращайте внимания, Эдмунд. Так каким образом вы получили приказ?

– За два дня до вылета. Я подозреваю, все проходило в страшной спешке.