Русский батальон

Общественные здания африканеров напоминают замки, и земля вокруг вылизана и причесана. Там нет ни прикрытия, ни мертвой зоны, о которой стоит говорить. Наемники хорошо выбрали объект.

– Как с точки зрения тактики?

– Лев закинул сенсоры. Кетлинский расшифровывает. В одном месте собралось десять наемников и, может быть, еще два, но вряд ли. Судя по звукам, наш друг с рацией сидит в кабинете директора, и с ним еще один. Заложники размещены в двух смежных классах, помеченных на вашей карте как «три» и «четыре». Наш друг уверил меня, что их охраняют люди, увешанные достаточным количеством взрывчатки, чтобы отправить сразу всех в мир иной, если мы попробуем что-нибудь предпринять. У меня нет причин не верить ему. Остальные наемники рассредоточены вокруг. По визуальным наблюдениям мы насчитали четыре скопления. Уничтожить?

– Нет необходимости. Можешь действовать быстрее? Адмирал не склонен идти на уступки.

Харьяло не сумел определить, сквозит в голосе Верещагина усталость или попросту отвращение.

– Может быть, шесть часов?

– Точно?

Харьяло представил себя в шкуре командира.

– Нет.

– И на том спасибо. Адмирал предпочитает решить вопрос оружием, и крайний срок у нас – два часа. Что говорит Лев?

Харьяло взглянул на Евтушенко и поднял два пальца. Евтушенко мрачно кивнул.

– Лев думает, что сможет.

– У меня своя задача, – сказал Верещагин, отключая связь.

Он продолжал сидеть у радио.

С тех пор как прозвучал первый вызов, Санмартин с десяток раз вознес хвалу Создателю за то, что на свете есть цензор Лю Шу. Запрет на передачу репортажей о событии держал ситуацию в приемлемых рамках. Пока Симадзу разбирался с корреспондентами, а Брувер успокаивала обезумевших от горя родителей, на долю Рауля остались задачи, требующие личного участия.

Одной из этих задач был лорд-мэр Претории. Верещагин смотрел на него как удав на кролика. Санмартин постепенно осознал, что его превосходительство знал английский ровно настолько, чтобы быть невыносимым. Хозяином на борту был Тимо Хярконнен, и Санмартин сразу же замахал, чтобы тот убавил громкость, когда рассуждает, не сплавить уважаемого мэра Палачу, которого его превосходительство боялся, и боялся заслуженно.

Хярконнен оставил тщетные попытки растереть побелевшие руки Брувер и вернулся к настройке своих приборов. Ей приходилось тяжелее всех. Ханна ведь знала детей, преподавателей и даже некоторых родителей.

В первый раз Верещагин сказал:

– Тимо, я связался с мэром Бейерсом. Когда он прибудет, примите его помощь.

Затем он отключился.

Санмартин дождался, пока Брувер закончит разговор, потом схватил ее за руку и сжал изо всех сил. Он вспомнил первую неделю, посиделки на матах под долгий тягучий рассказ. Это была одна из тех длинных, неправдоподобных и запутанных историй, которые так любят люди Островов, сказка о Момо-таро, Персиковом Мальчике. Брувер тихо, как мышка, сидела в углу и слушала.

Когда-то давным-давно дочь короля нашла мальчика-младенца в персике, плавающем в чудесном сундучке среди зарослей тростника. Она взяла его на руки, трижды поцеловала и назвала Момотаро.

У короля-фараона имелся смертельный враг, ледяной гигант Мархаус, который каждые семь и семь лет взимал с него дань. Взяв с собой кота, петуха, пса и осла, Момотаро поплыл в своем сундучке на подвиги.

Потом были приключения с. разбойниками, пара людоедов, лев, колдунья и платяной шкаф. Великан трижды приказал Момотаро подрасти. Водрузив на голову петуха, Момотаро взгромоздился на осла, потом на осла и пса, а после на них обоих и кота в придачу. Волей-неволей Мархаусу пришлось сражаться. Момотаро поразил его в лоб золотой пер-, сиковой косточкой, которую снес петух, и отрубил голову заговоренным мечом Грам. Затем, оставив кота, петуха, пса и осла управлять той страной, вернулся к королю с сокровищницей великана.

Когда история закончилась, Брувер сказала:

– Бедный великан.

Раннее утро казалось Евтушенко наименее подходящим временем для штурма втихомолку. Оно давало преимущество только в силу внезапности.

Подобраться к окну было трудной задачей. Даже под прикрытием шума, производимого репортерами, последние пятьдесят метров Евтушенко преодолел примерно за час. Растянувшись под карнизом на спине, он опустил глаза на уродливый маленький пистолет, который сжимал в руке, и весь обратился в слух.

Подняв свободной рукой камешек, он швырнул его. Пролетев метров двадцать, тот упал с резким стуком. Заметив над головой отблеск стекла, Евтушенко вскочил и четырежды выстрелил из бесшумного волнового пистолета прямо в– лицо наемнику с расстояния в семь сантиметров. Стекло не разбилось.

– Рекон тире два. Прием. Томас, пошел, – тихо прошептал он. Затем отключил связь и выдохнул, стараясь не шуметь.

Потом прилепил присоску к стеклу, которое вырезал из рамы резаком. Убрав преграду, влез внутрь и при помощи резака сделал все необходимое, чтобы труп наемника на полу не воскрес. Из полумрака появился Томас и еще два неясных силуэта. Четвертый задержался у двери и аккуратно проверил ее, а второй и третий из группы Евтушенко бесшумно двинулись по намеченному маршруту.