Русский Бокондо

Для помощи в оперативной работе прислали говорливого и веселого Михаила Петровича, жандармского штаб-ротмистра из Ростова. Те, кто послал его, явно торопились поскорее исполнить предписание начальства и слабо представляли себе, зачем отправляют своего человека в отдаленные края. Задачу ему поставили кратко — не допустить, чтобы «внутренний враг» проник на эскадру — и затем выпихнули в южном направлении. В Суэце и других пунктах его не задерживали и охотно передавали дальше, до тех пор, пока он и не прибыл в Дар-эс-Салам, изнывая от жары в своем суконном пиджаке, в выгоревшем на солнце парике, с мокрыми от пота бакенбардами.

К удивлению всех, штаб-ротмистр быстро приспособился к африканской обстановке, сменил костюм, обрился наголо и стал носить феску с кисточкой. Целыми днями пропадал он в порту и бойко объяснялся с матросами и механиками пароходов на каком-то особенном языке, в котором слышались слова всех народов Средиземного моря.

Несколько озадаченный таким бурным началом деятельности нового сотрудника, Владимир Александрович посоветовал быть осторожнее и услышал в ответ:

— Не извольте беспокоиться, вы только укажите, что надо делать, так оно и будет. За жизнь простого моряка я же все могу вам сказать. От Азова до Синопа дядю Мишу все знают, а уж у себя дома мое слово закон. Вот в этом кулаке всех держал.

Не остался без дела и Тонтела. Он честно признался, что вернуться на родину с пустыми карманами в его возрасте просто неприлично. После недолгого совещания решили, что старик может оказаться полезным, и за его специальную подготовку взялся ростовский жандарм.

Тем временем стало известно, что соединение отряда российских броненосцев и шедших через Средиземное море крейсеров должно состояться в небольшом порту Хелльвиль, расположенном на острове Носси-Бе. В широком проливе между этим островом и берегом Мадагаскара, прикрытым, словно волноломом, грядой подводных камней, природа создала удобный рейд с множеством бухт и заливов. Именно здесь можно было свободно разместить всю эскадру и сопровождавшие ее суда.

Владимир Александрович и Николай выехали немедленно, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой.

Портовый городок протянулся цепочкой белых домиков вдоль берега пролива. Африканские хижины, окруженные посадками бананов и небольшими участками возделанной земли, рассыпались по всему склону горы, густо поросшей тропическим лесом. На противоположном мадагаскарском берегу высоко поднималась громада потухшего вулкана. Место было весьма живописное, как сказал Владимир Александрович, чем-то даже походило на Неаполитанский залив в Италии.

Но красотами любоваться не пришлось. Сразу же начались знакомства, расспросы, наведение справок о возможности открыть в этих местах собственное дело. Мэр-француз не скрывал своего удовлетворения от встречи с будущими налогоплательщиками, которые представились немецкими коммерсантами, многословно расхваливал экономические возможности своего острова. Старшина местных индийских торговцев также благосклонно отнесся к гостям, обещал содействие. В конце беседы, как о чем-то незначительном, упомянул о том, что Носси-Бе в последнее время почему-то становится весьма привлекательным для иностранных предпринимателей. Не далее как вчера здесь появились английские джентльмены, которые подыскивают на склоне горы участок, подходящий для создания кофейной плантации. Владимир Александрович и Николай, оба хорошо знакомые с обычаями Востока, сделали вид, что не обратили на эти слова никакого внимания.

Но когда остались вдвоем, молча переглянулись, поняли друг друга без слов. Место стоянки эскадры уже известно, следует быть готовыми к любой неожиданности.

Корабли Второй Тихоокеанской эскадры прибыли в Носси-Бе в положенное время У входа в пролив их встречал французский миноносец, на мачте которого развевался сигнал «Добро пожаловать». Свыше пятидесяти кораблей и сопровождавших их судов заполнили пролив. Зрелище было внушительное — темные приземистые громады броненосцев, длинные крейсера с высокими дымовыми трубами, низкобортные стремительные миноносцы, тяжелогруженые транспорты и чумазые угольщики, плавучая мастерская «Камчатка» и белоснежное госпитальное судно «Орел» с большим знаком Красного креста на борту. Однако профессионал не мог не отметить и другое — слишком большое разнообразие в типах судов означало то, что все они отличались по скорости и маневренности, по дальности действия артиллерии, по количеству необходимых для ремонта запасных частей. Некоторые из кораблей имели весьма почтенный возраст и строились явно не для того, чтобы действовать на океанских просторах.

Корабельные работы на эскадре начались в первый же день прибытия. Российские и иностранные угольщики встали рядом с кораблями, и пошла грязная и шумная погрузка угля, которая с перерывами продолжалась трое суток. Ночью вся эскадра гасила огни и исчезала во тьме. Только дозорные крейсера и миноносцы сменяли друг друга на подступах к ее стоянке.